92 
Вот какие захватывающие вопросы обсуждались на привале, под деревом, во время обеда — скромного и скудного, как и пристало путникам, не завершившим ещё свой дневной переход — а ежели кому покажется, что беседа, которую они при этом вели, не соответствует ни месту, ни обстоятельствам, то мы принуждены будем напомнить, что образование и культурный уровень наших странников позволяет им вести — а нам ввести в повествование разговор, на который, если глядеть на него исключительно с точки зрения литературной композиции, требующей исключительного же правдоподобия, у них и в самом деле не хватило бы умственных ресурсов. Вспомним, однако, что всякому, безотносительно к его мыслительным способностям, случается хоть раз в жизни сделать или произнести такое, что намного превышает его природные и благоприобретенные качества и свойства, и если бы нам удалось вырвать этих людей из размывающей очертания тусклой мглы повседневности или же они сами, с мясом, как говорится, выдрались бы из этой паутины, то каких только чудес не свершили бы они, какую глубину постижения не обнаружили бы — потому что каждый из нас знает неизмеримо больше, чем полагает, а каждый из них — если есть мы, должны быть и они — неизмеримо больше того, что готовы за ним признать другие. Пятеро под деревом собрались по обстоятельствам чрезвычайным, так что удивляться надо было бы, если бы они не сумели сказать чего-нибудь, выходящего из ряда вон.
Автомобили в здешних краях — большая редкость: лишь время от времени проползет грузовик с предметами первой необходимости для местных жителей прежде всего с продовольствием, потому что из-за всех передряг и происшествий совершенно и вконец разладилось снабжение, захирела торговля, что и не удивительно, если вспомнить, что никогда ещё человечество не попадало в подобную переделку, плавать-то оно всегда плавало, но все же не таким способом. Надо сказать, что здешние люди в большинстве своем миролюбивы и доброжелательны, но чувство зависти, упорно гнездящееся в душе человеческой, не знает классовых различий, а потому вид Парагнедых, появлявшегося в этом безлошадном пейзаже, не раз и не два склонял алчных к нехорошим намерениям. Вполне могло быть, что шайка отважных злодеев решилась бы напасть на наших путешественников, предварительно пересчитав их и убедясь, что один из мужчин — старик, а двое других — не Самсон с Геркулесом, а о женщинах и речи нет: когда справятся с их спутниками, они станут сладостной добычей победителей, их возьмут голыми руками, разве что Мария Гуавайра способна будет оказать достойное сопротивление. Вполне вероятно, говорю, было, что не избежали бы наши герои стремительного налета, после которого лишились бы всего своего достояния и средств передвижения, женщины остались бы опозоренными и обесчещенными, а мужчины избитыми и искалеченными, вовсе не исключена была такая возможность — если бы не пес, при первом же появлении людей на дороге выбиравшийся из-под галеры и занимавший позицию перед лошадьми или позади галеры: он бежал рысцой или останавливался, по-волчьи опустив голову, исподлобья обжигая встречных — которые ничего худого, как правило, не замышляли — ледяным огнем, внушавшим неодолимый ужас. Этот пес, если припомнить все деяния, совершенные до сего дня, безусловно заслуживает звания ангела-хранителя, несмотря на периодически повторяющиеся намеки на то, что он ведет свое происхождение от нечистой силы. Нам, пожалуй, возразят на это со ссылками на весь авторитет христианской и нехристианской традиции, что у ангела должны быть крылья, но признаем, что часто возникают ситуации, когда ангел требуется безотлагательно, а вот летать ему незачем да и некуда, и он тогда принимает обличье пса, не беря на себя обязанности лаять, чего, согласимся, ангелу — воплощенной, хоть и бесплотной, духовности — уж никак не пристало.
Под вечер устроили привал на берегу реки Миньо, в окрестностях городка Портомарин. Покуда Жозе Анайсо и Жоакин Сасса распрягали, кормили и поили лошадей, таскали хворост, чистили картошку, нарезали овощи, женщины в сопровождении Педро Орсе и четвероногого ангела-хранителя воспользовались последним светом дня, чтобы постучаться в двери ближайших домиков. По причине языкового барьера Жоана Карда рта не раскрывала, памятуя, в какие протори и убытки прошлый раз ввело её незнание местных наречий, и дав себе зарок, что больше уж так не обмишулится. Торговлишка шла недурно: все, что продали, продали без убытка для себя а даже и с прибылью. Когда же вернулись, родным домом показался им разбитый на берегу бивак — меж камней уютно потрескивал костер, свисавший с задка галеры фонарь успокоительно бросал полукруглое пятно света, а в котелке булькало и пахло так, словно сошел с небес сам Господь Бог.
92 
