Глава девятнадцатая

Конечно, она ему этого не сказала. Обри смотрела из окна спальни, как Остин шел к конюшням с несколькими мужчинами, нанятыми утром. Он чувствовал себя как дома и без сюртука на заднем дворе, и во фраке за обедом у герцогов. Он был мужчиной большого ума, с большими запросами, с разнообразными интересами, что делало его все более притягательным. Она не могла понять, что он мог найти в такой школьнице, как она, за исключением того, что ему сейчас не с кем разделить постель. Сказать ему, что она влюбилась в него, означало напугать до такой степени, что он тут же отправит ее домой для ее же блага.

Отвернувшись от окна, Обри решительно сжала губы. Остин воспринимает ее как обратный билет к богатству и как спасение для своего зятя, но она заставит его прозреть и увидеть, что у нее есть и другие достоинства. Она сможет стать его женой, она знала, что сможет, если он даст ей хоть малейшую возможность. Эта мысль подтолкнула ее к действиям. Свой дом и дети сами по себе были достаточной наградой за отказ от свободы, которую бы она получила в свой день рождения, но иметь такого мужа, как Остин, было бы для нее почти недостижимой целью. Сейчас она поняла, что жить без него – значило жить вполсилы, и каждое действие должно быть направлено на то, чтобы завоевать его сердце.

Прежде чем наступил вечер, она поняла, что задала себе нелегкую задачу. Остин исчез на целый день точно так, как и тогда, когда возился со своим кораблем. Джейми кипятил воду на импровизированном очаге, чтобы увлажнить воздух в комнате Майкла, на запущенном огороде копались незнакомые люди, а внизу, у лестницы, появилась новая служанка, ожидавшая приказаний – все это, несомненно, по велению Остина. Но самого мужа Обри не увидела до позднего вечера.

Когда он, наконец, вернулся и принялся ужинать холодным мясом, то с интересом выслушал от Обри хорошие известия о выздоровлении Майкла, но не сделал ни малейшей попытки повторить вчерашние любовные игры. Когда Обри дала понять, что собирается уходить, и с надеждой посмотрела на него, он только поцеловал ее в лоб и сказал, что еще поработает над своими записями.

Он с болью в сердце смотрел, как она поднимается по лестнице. Она была так молода и впечатлительна, что он поступит нехорошо, если будет играть на ее страстях, как делал до сих пор. Она хотела большего, чем он дал ей прошлой ночью, но у него не было сил, чтобы сейчас удержать себя в руках. Ее улыбка и счастливая болтовня облегчали гнет, который снова, словно черная туча, начал подавлять его, но Остин знал, что если он сейчас поднимется вслед за ней по лестнице, она больше не спустится с нее девушкой. Он не мог рисковать, навсегда лишив ее счастья.

Вместо этого он отправился в кабинет. Кто-то сломал загородки в загоне для овец, и он хотел посмотреть, достаточно ли у него денег, чтобы починить их, или же ему стоит использовать свой новый матримониальный статус, чтобы добиться увеличения кредита. Он не знал, как долго сможет протянуть без притока средств. Ему нечем заплатить вновь нанятым работникам, пока не соберут урожай, и он не имел намерения посягать на карманные деньги Обри. Придется перебиваться несколько месяцев, пока не вернется корабль.

Дни протекали за днями, и август почти подошел к концу, прежде чем Обри заметила их ход. Она ехала в деревню с Анной и Марией, чтобы купить ткань на сорочку для своего быстро поправляющегося пациента, когда осознала, что пшеничные поля уже пожелтели. Скоро поспеет урожай, а затем наступит октябрь. Лето почти прошло, а она не стала ближе к поставленной цели.

Анна с любопытством посмотрела на выражение ее лица.

– Вы что-то увидели в поле? – спросила она, обшаривая желтеющие нивы более зоркими, чем у Обри, глазами.

– Только то, что проходит жизнь, – беззвучно прошептала Обри. Вслух она скрыла съедавшие ее сомнения за банальностями. – Лето почти прошло. Скоро я вернусь в Лондон. Возможно, и вы поедете со мной.

Ни одна из спутниц, возбужденных сделанным ею предложением, не заметила пустоты в голосе графини. Увидеть Лондон было мечтой всей их жизни. Увидеть Лондон в обществе аристократки было мечтой, превосходящей их воображение.

Анна приложила все свои силы, чтобы не потерять голову.

– Хитмонт вряд ли вас отпустит, да и ваш отец наверняка не одобрит наше общество. Мы расстаемся с вами. Вы будете приезжать на праздники?

  77