42 
В его голосе не было тревоги, вообще не было никакого выражения.
— Не понимаю, почему они приходят к нам, — прибавил он.
— Может, не сегодня, — сказал летчик. — Сейчас уже поздно. Думаю, на сегодня они закончили.
— Не понимаю, почему они приходят к нам, Inglese. Здесь же никого нет.
— Я ищу человека с лодкой, — сказал летчик, — который смог бы отвезти меня на материк. В деревне есть кто-нибудь с лодкой?
— С лодкой?
— Ну да.
Чтобы ответить на этот вопрос, понадобилось какое-то время.
— Есть такой человек.
— Как мне его найти? Где он живет?
— В деревне есть человек с лодкой.
— Пожалуйста, скажи мне, как его зовут.
Старик снова посмотрел на небо.
— Йоаннис. Вот кто имеет здесь лодку.
— Йоаннис, а дальше как?
— Йоаннис Спиракис. — И старик улыбнулся.
Видимо, это имя что-то значило для старика.
Он улыбнулся.
— Где он живет? — спросил летчик. — Извините, что беспокою вас из-за этого.
— Где живет?
— Да.
Старик опять задумался. Потом отвернулся и посмотрел в конец улицы, которая шла к морю.
— Йоаннис жил в доме, который ближе других к воде. Но ею дома больше нет. Germanoi разрушили его сегодня утром. Было рано и еще темно. Видите — дома больше нет. Нет его.
— А где он сам?
— Живет в доме Антонины Ангелу. Вон тот дом с красными окнами.
Он указал в конец улицы.
— Большое вам спасибо. Пойду поговорю с хозяином лодки.
— Он еще мальчиком был, — продолжал старик, — а лодку уже имел. У него белая лодка с голубой полосой по всей корме.
Он снова улыбнулся.
— Но я не думаю, что он сейчас в доме. А жена его там. Анна, наверное, там, с Антониной Ангелу. В доме они.
— Еще раз спасибо. Пойду поговорю с его женой.
Летчик поднялся и пошел было по улице, однако старик окликнул его:
— Inglese.
Летчик обернулся.
— Когда будешь разговаривать с женой Йоанниса… когда будешь разговаривать с Анной… не забудь кое-что.
Он умолк, подбирая слова. Его голос уже не был невыразительным, и он смотрел летчику прямо в глаза.
— Его дочь была в доме, когда пришли Germanoi. Вот это ты должен помнить.
Летчик стоял на дороге и ждал.
— Мария. Ее зовут Мария.
— Я запомню, — ответил летчик. — Мне жаль.
Он отвернулся и стал спускаться вниз, направляясь к дому с красными окнами. Подойдя к дому, он постучался и стал ждать. Потом постучался снова и еще подождал. Послышался звук шагов, и дверь раскрылась.
В доме было темно, и он смог разглядеть только черноволосую женщину с такими же черными, как волосы, глазами. Она смотрела на летчика, который стоял на солнце.
— Здравствуйте, — произнес он. — Я Inglese.
Она не пошевелилась.
— Я ищу Йоанниса Спиракиса. Говорят, у него есть лодка.
Она по-прежнему стояла не шевелясь.
— Он в доме?
— Нет.
— Может, его жена здесь? Она, наверное, знает, где он.
Сначала ответа не было. Затем женщина отступила на шаг и распахнула дверь.
— Входи, Inglesus.
Он провела его по коридору в заднюю комнату. В комнате было темно, потому что в окнах не было стекол — только куски картона. Но он увидел старую женщину, которая сидела на скамье, положив руки на стол. Она была совсем крошечной, точно маленький ребенок, а лицо ее напоминало скомканный клочок оберточной бумаги.
— Кто это? — спросила она резким голосом.
Первая женщина сказала:
— Это Inglesus. Он ищет твоего мужа, потому что ему нужна лодка.
— Здравствуй, Inglesus, — сказала старая женщина.
Переступив порог, летчик остановился в дверях. Первая женщина стояла возле окна, опустив руки.
Старая женщина спросила:
— Где Germanoi?
Казалось, ее голосу было тесно в тщедушном теле.
— Сейчас где-то около Ламии.
— Ламия.
Она кивнула.
— Скоро они будут здесь. Может, уже завтра будут здесь. Но мне все равно. Слышишь, Inglesus, все равно.
Она подалась вперед. Голос ее зазвучал еще резче.
— Ничего нового не произойдет, когда они придут. Они уже были здесь. Каждый день они здесь. Являются каждый день и бросают бомбы — бах, бах, бах. Закроешь глаза, потом откроешь их, поднимешься, выйдешь на улицу, а от домов одна пыль… да и от людей тоже.
Она умолкла и быстро задышала.
— Сколько человек ты убил, Inglesus?
42 
