127 
— Надо читать Малышу Сэму… — прошептал он пещере, полной гигантских сталактитов и сталагмитов, блестящих от воды. — … читать Малышу Сэму…
Спотыкаясь и подскальзываясь в неглубоких лужицах, временами выбираясь на участки белого песка, Ваймс следовал за светом.
* * *
Сибил шла через холл, стараясь не глядеть на встревоженные лица хозяина и хозяйки. Минутная стрелка на напольных часах была почти на двенадцати и подрагивала.
Она открыла входную дверь. Сэма за ней не было и никто не несся по дороге.
Часы отбили шесть. Она услышала, как кто-то тихо подошел сзади.
— Не желаете ли вы, чтобы я почитал Сэмми, мадам? — спросил Виликинс. — Может быть мужской голос…
— Нет, я пойду наверх. — тихо ответила Сибил. — А вы подождите здесь моего мужа. Он не задержится.
— Да, мадам.
— Он наверное спешит изо всех сил.
— Я провожу его наверх без промедления, мадам.
— Он придет, вот увидите!
— Да, мадам.
— Он пройдет через стены!
Сибил поднималась по лестнице, когда часы перестали отбивать время. Часы спешили. Конечно же!
Малыш Сэм стоял в своей кроватке. Он улыбался, но его улыбка перешла в недоумение, когда Сибил подтянула кресло и села рядом с ним.
— Папочка попросил мамочку почитать тебе сегодня, Сэм. — весело объявила она. — Вот будет здорово!
Ее сердце не упало. Ему некуда было падать. Оно уже билось так меделнно, как только сердце может. Но оно сжалось и затрепетало, увидев, как маленький мальчик поглядел на нее, на дверь, снова на нее и затем заплакал, запрокинув голову.
* * *
Ваймс не столько бегом, сколько хромая, продвигался вперед, пока не споткнулся и не упал в лужу. Он обнаружил, что споткнулся о дварфа. Мертвого дварфа. Очень мертвого. Такого мертвого, что капающая вода превратила его в маленький сталагмит, покрытого известковой коркой и прицементировала его к валуну, на котором он сидел.
— Должен читать малышу Сэму. — настоятельно сказал он смутно различимому шлему.
Недалеко от дварфа на белом песке лежал его боевой топор. То, что творилось в голове у Ваймса вряд ли можно было назвать связанными рассуждениями, но он слышал доносящиеся издали слабые звуки и инстинкт, древний, как и мысль, решил, что не режущих поверхностей слишком много не бывает.
Он подобрал топор. Топор покрывал тонкий слой ржавчины. На полу пещеры были еще какие-то бугорки и холмики, когда он подошел, чтобы разглядеть их, они вполне могли бы быть…
Нет времени! Надо читать книгу!
Дальше пол пещеры плавно поднимался и капающая вода сделала его очень скользким. Ваймс чуть не упал, но помог себе топором. Решай проблемы по одной. Надо забраться на холм! Прочитать книгу! И затем начался плач. Плач его сына. Плач заполнил его сознание.
Они будут гореть…
Перед его мысленным взором витала лестница, устремляющася верх в бесконечную темноту. Плач шел откула-то оттуда.
Ваймс скользил. Топор врубался в известняк. Жалуясь и ругаясь, подскальзываясь на каждом шагу, Ваймс прорывался на вершину холма.
Внизу перед ним распростерлась другая, огромная пещера. Дварфы в ней так и кишели. Она была похожа на шахту.
В нескольких футах от Ваймса, перед глазами которого покачивались ягнята, стояли четыре дварфа. Они дружно уставились на этот внезапно появившийся окровавленный, еле стоящий на ногах призрак, который как во сне размахивал мечом в одной руке и топором в другой.
У них тоже были топоры. Но призрак взглянул на них и спросил: Где… моя… корова?
Они попятились.
— Это моя корова? — настойчиво спросило создание, неуверенно шагнув вперед. Оно печально покачало головой.
— Она говорит "Бээ!" — всхлипнул призрак. — Это… овечка!
Затем он рухнул на колени, стиснул зубы и возвел очи горе, словно взывая к богам, как человек, которого запытали до потери разума, и издал рев:
— Это! Не!! Моя!!! Корова!!!!!
Крик эхом отразился от стен пещеры и он был настолько силен, что пробился сквозь камни, расплавил горные породы и пролетел через мили… И в унылой детской комнате малыш Сэм перестал плакать, оглянулся по сторонам, внезапно обрадованный, но озадаченный, и сказал, к удивление своей отчаявшейся матери, — Ко!
Дварфы отступали. Вирви продолжали вливаться в пещеру, очерчивая пришельца на фоне своего бело-зеленого свечения.
— Где моя корова? Это моя корова? — требовал пришелец, преследуя дварфов.
127 
