очень нудно 
30 
— Я не совершил ничего недостойного, Квинт Цецилий, — процедил Сулла, стараясь не давать волю раздражению, но все больше укрепляясь в мысли, что этой тщеславной посредственности лучше не жить.
— Я знаю, что о недостойных поступках речи не было. — Метелл Нумидийский осушил свой кубок. — Можно только сожалеть, что, когда дело доходит до женщин, даже самые старые и мудрые головы одолевает головокружение.
Стоило хозяину обозначить свое намерение подняться, как Сулла резво вскочил на ноги, схватил со стола оба кубка и отошел, чтобы наполнить их.
— Дама, которую мы оба подразумеваем, приходится тебе племянницей, Квинт Цецилий, — проговорил Сулла, стоя к собеседнику спиной и загораживая своей тогой стол.
— Только поэтому мне и известна вся эта история.
Протянув Метеллу Нумидийскому кубок, Сулла снова уселся.
— Считаешь ли ты, будучи ее дядей и хорошим другом Марка Эмилия, что я действовал правильно?
Хозяин пожал плечами, отпил вина и скривился.
— Если бы ты был каким-то выскочкой, Луций Корнелий, то не сидел бы сейчас передо мной. Но ты — выходец из древнего и славного рода, ты — один из патрициев Корнелиев, к тому же наделен несомненными способностями. — Переменив выражение лица, он отпил еще вина. — Если бы в то время, когда моя племянница загорелась к тебе страстью, я находился в Риме, то обязательно поддержал бы своего друга Марка Эмилия в его попытках уладить дело. Насколько я понимаю, он просил тебя покинуть Рим, но ты ответил отказом. Не слишком осмотрительно с твоей стороны.
Сулла искренне рассмеялся.
— Просто я полагал, что Марк Эмилий не допустит менее благородных поступков, нежели мои.
— О, насколько ты выиграл бы, проведя несколько лет на Римском Форуме в годы юности! — воскликнул Метелл Нумидийский. — Тебе недостает такта, Луций Корнелий.
— Видимо, ты прав. — Сулле еще никогда в жизни не приходилось играть такой странной роли, как сейчас. — Но я не могу пятиться назад. Я стремлюсь только вперед.
— Ближняя Испания под командованием Тита Дидия — что ж, это определенно шаг вперед.
Сулла еще раз встал, чтобы наполнить оба кубка.
— Прежде чем покинуть Рим, мне необходимо обрести здесь по крайней мере одного доброго друга, — молвил он. — Говорю от чистого сердца: мне хотелось бы, чтобы этим другом стал ты. Невзирая на твою племянницу, на твою тесную связь с принцепсом сената Марком Эмилием Скавром. Я — Корнелий, а это означает, что я не могу просить тебя принять меня в роли клиента. Могу предложить тебе только дружбу. Что скажешь?
— А вот что: оставайся ужинать, Луций Корнелий.
Итак, Луций Корнелий остался ужинать, чем доставил хозяину несравненное удовольствие, ибо Метелл Нумидийский первоначально намеревался отужинать в одиночестве, несколько утомленный своим новым статусом живой легенды Форума. Темой разговора была неустанная борьба его сына за прекращение отцовской ссылки на Родосе.
— Ни у кого еще не бывало лучшего сына, — говорил возвратившийся изгнанник, уже чувствуя влияние вина, которого он употребил немало, начав задолго до ужина.
Улыбка Суллы была воплощением обаяния.
— Против этого я не в силах возразить, Квинт Цецилий. Ведь я имею удовольствие считать твоего сына своим другом. Мой собственный сын — пока ребенок. Впрочем, слепое отцовское обожание подсказывает мне, что и моего сына будет нелегко одолеть.
— Он — Луций, как и ты?
Сулла непонимающе заморгал.
— Разумеется.
— Странно, — произнес нараспев Метелл Нумидийский. — Разве в твоей ветви Корнелиев не называют первенцев Публиями?
— Поскольку мой отец мертв, Квинт Цецилий, я не могу задать ему этого вопроса. Не помню, чтобы он при жизни был хоть раз достаточно трезв, чтобы мы могли поговорить о семейных традициях.
— Это не столь важно. — Немного поразмыслив, Метелл Нумидийский сказал: — Кстати, об именах. Ты, видимо, знаешь, что этот… италик всегда дразнил меня Свинкой?
— Я слышал это твое прозвище от Гая Мария, — серьезно ответствовал Сулла, наклоняясь, чтобы в очередной раз наполнить вином из замечательного стеклянного кувшина оба кубка. Какое везение, что Свинка питает пристрастие к стеклу!
— Отвратительно! — поморщился Метелл Нумидийский, имея в виду прозвище.
— Именно отвратительно! — поддакнул Сулла, наслаждаясь. — Свинка… Свинка…
30 
