Последние отзывы

  384  

Сулла присел на край ложа, не решив еще, уйти или остаться.

— Не сердись на меня, Аврелия, иначе я тоже начну сердиться на тебя. Согласен, этот Луций Декумий не стоит моего гнева. Но он помог Гаю Марию поставить меня в положение, которого я не заслуживал!

— Да, я понимаю твои чувства. — Аврелия глубоко вздохнула. — Что касается происшедшего, ты, может быть, и прав. — Она принялась ритмично кивать головой: — Я знаю это, я знаю это. Я знаю, что ты всеми возможными средствами пытался сохранить мир и законность. Но не упрекай Гая Мария. Это все Сульпиций.

— Вранье! — воскликнул Сулла. — Ты дочь консула и жена претора, Аврелия. Ты более чем достаточно знаешь о том, что Сульпиций не мог начать действовать, пока не заручился поддержкой Гая Мария, человека более влиятельного, чем был он сам.

— Был? — спросила она, широко раскрыв глаза.

— Сульпиций мертв. Его схватили два дня назад.

— А Гай Марий?

— О, Гай Марий, Гай Марий, всегда Гай Марий! Подумай, Аврелия, подумай! Зачем бы мне желать смерти Гая Мария? Убить народного героя? Я не такой дурак! Я только напугал его в надежде, что он уберется из Италии еще до того, как я сам ее покину. И я сделал это не только ради самого себя, женщина, но и ради Рима. Ему нельзя было позволить сражаться с Митридатом! — Сулла переместился на ложе. — Аврелия, ты, наверное, обратила внимание, что с тех пор, как Гай Марий вернулся к общественной жизни — а это произошло ровно год назад, — он связался с такими личностями, которым в прежние дни не сказал бы ave? Мы все в настоящее время используем приверженцев, которых раньше не стали бы привлекать. Мы нуждаемся в таких людях, в которых прежде плевали. Но со времени своего второго удара Гай Марий прибегал к помощи таких орудий и хитростей, от которых раньше отказался бы даже под угрозой смерти. Я знаю, кто я есть, и знаю, на что способен. Я не столь честен и щепетилен, как Гай Марий. И не только благодаря той жизни, которую я вел в трущобах Рима, но и благодаря тому типу людей, к которому я отношусь изначально. Но он-то — он никогда не был таким! А теперь он нанимает Луция Декумия, чтобы избавиться от юнца, обвинившего его драгоценного сына в убийстве! Он нанимает Луция Декумия, чтобы тот набрал для него толпу головорезов и черни! Подумай, Аврелия, подумай! Второй удар повредил его разум.

— Ты не должен был идти с войсками на Рим, — ответила она.

— А какой у меня был выбор, скажи пожалуйста? Если бы я мог найти другой путь, то избрал бы его! Неужели ты предпочла бы видеть меня сидящим в Капуе до тех пор, пока в Риме не разразилась бы вторая гражданская война — Сулла против Мария?

— Этого бы никогда не случилось! — побледнев, воскликнула Аврелия.

— О, ты предпочитаешь третий исход! В таком случае я, покорный и раздавленный, лежал бы под ногами сумасшедшего народного трибуна и выжившего из ума старика! Позволить Гаю Марию сделать со мной то, что он сделал с Метеллом Нумидийским, позволить ему использовать плебс, чтобы отнять у меня командование? А ведь когда он проделал это с Метеллом Нумидийским, тот не был консулом! Но я был старшим консулом, Аврелия! Никто не смеет отобрать у старшего консула командование, пока он в должности. Никто!

— Да, я поняла тебя, — сказала она, и щеки ее порозовели, а глаза наполнились слезами. — Но они никогда не простят тебя, Луций Корнелий, ведь ты повел армию на Рим.

— О, во имя всех богов, не плачь! — Сулла застонал. — Я никогда не видел тебя плачущей! Никогда, даже на похоронах моего мальчика! Если ты не плакала из-за него, то не должна плакать из-за Рима!

Ее голова была опущена, слезы не текли по щекам, а капали на колени, и солнечные блики сверкали на ее мокрых черных ресницах.

— Когда я слишком взволнована, то не могу плакать. — Она всхлипнула и вытерла нос внешней стороной ладони.

— Я не верю этому, — пробормотал он, тяжело и страстно.

Аврелия подняла голову, и слезы побежали по ее щекам.

— Я плачу не из-за Рима, — хрипло сказала она и еще раз вытерла нос. — Я плачу из-за тебя.

Сулла поднялся с ложа, дал Аврелии свой носовой платок и встал сзади, обнимая ее одной рукой за плечи. Лучше, чтобы она не видела его лица.

— Я навеки полюбил тебя за это, — молвил он и, протянув ладонь к ее лицу, поймал несколько слезинок, слетевших с ресниц, затем поднес ладонь ко рту и слизнул их. — Это Фортуна. Мое консульство было тяжелейшим, никто до меня не имел такого. И жизнь моя была такой же тяжелой. Я — не тот человек, которого можно заставить сдаться. Меня мало беспокоит, каким путем я добьюсь победы. Эта гонка будет продолжаться до тех пор, пока я жив. — Сулла слегка встряхнул Аврелию за плечи. — Я забрал твои слезы себе. Однажды я выбросил в клоаку огромный изумруд, потому что он не имел для меня никакой ценности. Но я никогда не потеряю твои слезы…

  384