очень нудно 
49 
— Он был прав, — заверил царя Марий, вытягивая ноги. — Если бы декрет подразумевал рабов из стран, заключивших с римским народом договор о дружбе и союзе, ты бы получил от Сената официальное уведомление на сей счет. — Он устремил на царя Никомеда проницательный взгляд из-под кустистых бровей. — Насколько я помню, в итоге ты нашел для Луция Лициния Лукулла необходимых ему воинов?
— Не в том количестве, как ему хотелось, но все же нашел. Вернее, он сам нашел для себя людей, — ответил Никомед. — Получив от меня отрицательный ответ, он покинул Никомедию, объехал окрестности и через несколько дней заявил мне, что не наблюдает нехватки мужчин. Я пытался убедить его, что попавшиеся ему на глаза мужчины — сплошь земледельцы, а не солдаты, однако он отмахнулся и сказал, что из земледельцев получаются отменные солдаты, поэтому они вполне сгодятся. Как же мне не горевать, если он забрал семь тысяч душ — тех самых людей, на которых держалась платежеспособность моего царства!
— Год спустя ты получил их назад, — возразил Марий, — к тому же с кошельками, полными денег.
— А как же поля, пустовавшие целый год? — упирался царь. — Год неурожая, да еще при податях, взимаемых Римом, отбрасывает нас на десяток лет назад.
— Что мне непонятно, так это откуда взялись в Вифинии сборщики налогов, — молвил Марий, чувствовавший, что царю становится все труднее доказывать свою правоту. — Ведь Вифиния не является частью римской провинции Азия.
Никомед начал вилять:
— Беда в том, Гай Марий, что некоторые мои подданные наделали долгов у римских публиканов из провинции Азия. Сейчас трудные времена.
— Отчего же они так трудны, царь? — не отставал от него Марий. — Мне, напротив, казалось, что ваше благосостояние увеличивается, особенно после завершения войны с рабами в Сицилии. Вы выращиваете много зерна, а могли бы выращивать еще больше. Рим уже много лет покупает зерно по вздутым ценам, особенно в этих краях. На самом деле ни вы, ни наша провинция Азия не в состоянии дать даже половины потребного нам количества. По моему разумению, основная часть идет из земель, принадлежащих понтийскому царю Митридату.
То, что должно было случиться, случилось: безжалостный удар, нанесенный Марием, содрал корку с саднящей раны правителя Вифинии; гной хлынул потоком.
— Митридат! — Царь гневно плюнул и откинулся на троне. — Да, Гай Марий, вот кто — гадина, заползшая в мой сад! Вот причина нашего упадка. Я уплатил сотню талантов золотом — а это было ох как нелегко! — чтобы обеспечить себе в Риме поддержку, когда этот змей запросил статуса друга и союзника римского народа! А сколько денег тратится из года в год на то, чтобы отражать его подлые посягательства? Во много раз больше! Я вынужден постоянно держать наготове армию, чтобы отражать наскоки Митридата. Разве найдется страна, которая могла бы позволить себе такое расточительство?! А что он натворил в Галатии всего три года назад! Резня на пиру! Четыреста вождей сложили головы, съехавшись в Анкиру, так что теперь он владеет всеми странами, окружающими мою землю: Фригией, Галатией, прибрежной Пафлагонией. Помяни мое слово, Гай Марий: если Митридата не остановить теперь, то вскоре даже Рим станет сожалеть о своем бездействии!
— Тут я с тобой согласен, — молвил Марий. — Однако Анатолия расположена вдали от Рима, и я очень сомневаюсь, что Рим способен осознать опасность происходящих здесь событий. Дальновидности хватает лишь у принцепса Сената Марка Эмилия Скавра, но он уже стар. В мои намерения входит повстречаться с царем Митридатом и предостеречь его. Потом, когда я вернусь в Рим, я попытаюсь убедить Сенат, что к Понту следует отнестись серьезнее.
— Нас ждет трапеза, — сказал Никомед, вставая. — Разговор продолжим потом. О, как приятно говорить с человеком, понимающим твои заботы!
* * *
Для Юлии пребывание при дворе восточного правителя было полно открытий. «Мы, римские женщины, непременно должны больше путешествовать! — размышляла она. — Теперь я понимаю, как узок наш кругозор, как глубоко наше невежество во всем, что касается остального мира! Это наверняка отражается на том, как мы воспитываем детей, особенно сыновей».
Открытием оказалась и первая в ее жизни встреча с монархом, Никомедом II Она-то воображала, что все цари должны походить на римского патриция в звании консула — величественного, высокомерного, мудрого. Как, например, Катул Цезарь или принцепс Сената Скавр, только занесенные далеко от Рима; Скавр, при его малом росте и лысине, все равно вел себя как некоронованный властелин.
49 
