Последние отзывы

  84  

– Да, я понимаю, – ответила Мэвис. – Ты хочешь как лучше. Но пусть пройдет еще несколько дней. Ты тоже уходишь, Лотти? Рада тебя вновь видеть. До встречи.

Мэвис забыла о гостьях еще раньше, чем заработал мотор автомобиля. Села в гостиной в самое удобное кресло. Пусть сладостная мысль формируется в тишине. Эта радость освещала все, на чем останавливался ее взгляд. Сейчас радость приобрела форму надписи, сделанной золотом. Она любит и любима. Ангел, творящий чудеса, прилетел к ней, именно к ней. Но ей нравилось как бы не соглашаться с тем, что счастье пришло к ней. Мэвис дразнила себя мыслью, что это невозможно, и тут же радовалась, что все возможно. Там, в конце, мы все будем спасены. Она лежала без сил, закрыв глаза, в полудреме, наполненная чистой радостью.

* * *

По пути Шарлотта жаловалась:

– Наверное, придется удалить все зубы, десна уже воспалилась. Запах изо рота неприятный?

– Да нет, ничего, – отвечала Клер, несколько отстраняясь.

Шарлотта пощупала лежащие в кармане листочки. У нее никогда не было такой вещи, как сумочка. Заметив мечтательный взгляд Мэвис, она сразу поняла, в чем причина. Она знала, как выглядит счастье. Не испытав его лично, умела распознать его у других, и при виде счастливых лиц ей делалось не по себе.

В обществе Клер она чувствовала себя плохо. Уже неделю сестра каждый день присылала ей открытки с бодрыми и вместе с тем ласковыми словами. Так уже когда-то было, когда Шарлотта лежала в больнице после удаления кисты. Может, она считает, что Шарлотта снова больна? Поток заботливых открыток раздражал ее и пробуждал неясные опасения. Она чувствовала прикосновение холодной руки. Одно будет невыносимо – если Клер начнет к ней относиться как к больной.

– Спасибо за открытки.

– Не за что.

– Но зачем ты все время их присылаешь? Я же не ребенок, болеющий корью.

– Я считала… думала, что…

– Может, предложишь украшать ими каминную полку?

– Я только хотела…

– Ладно, оставим. Ты и в самом деле хочешь завлечь к себе Дорину или это только так, каприз, прихоть?

Клер вела машину.

– Ну что ты ко мне пристаешь? – помолчав секунду, бросила она. – Конечно, я хочу, чтобы она к нам приехала, и в самом деле считаю, что у нас ей будет лучше. Для нее сейчас любая перемена – благо. Тебе не кажется?

– Может, и так. Собственно, у меня на этот счет нет никакого мнения. А что Грейс? Не могу представить ее в роли няньки при Дорине. А ты?

– У Грейс своя жизнь. Дорина – это моя забота.

– Какая ты добрая!

– Лотти… прошу тебя…

Неожиданно свернув на обочину, Клер бросила руль и залилась слезами. Это была спокойная, опрятная улочка в районе Кенсингтона, домики в пастельных тонах, с зелеными палисадниками. Шарлотта удивилась и встревожилась, вопросительно смотрела на сестру.

Клер сняла элегантную шляпку и бросила на заднее сиденье. Смяла ладонями каскад прекрасно уложенных, умело покрашенных волос. Слезы размыли старательно наведенный макияж. Она сразу подурнела – и неожиданно помолодела. Шарлотта была поражена.

– Прости, Лотти.

– Это я должна просить прощения, – возразила Шарлотта. – Но поможет ли?

– К тебе это не имеет никакого отношения, ты не виновата. Просто все вместе сошлось. Старею, наверное. Знаю, что все принимают меня за беспокойную, во все вмешивающуюся особу, и я стараюсь их не разочаровывать, ты знаешь, я играю свою роль, играю роль, но это совсем не я. Нет, не могу объяснить.

– Пожалуй, я понимаю, – подыскивала слова Шарлотта. – Извини, сестрица.

– Даже Джордж по-настоящему не понимает… Что ж, он мужчина, у него столько других интересов, куда важнее личных, а у меня вот только личные, и когда в этой области что-то не удается или замедляется, я чувствую себя банкротом. Я в самом деле пытаюсь помогать людям, иногда удается, это не поза, не притворство.

– Прости, Клер, но что означает, когда в области личного не удается или замедляется?

– Ну, например, с детьми. Не знаю. Но чувствую, что уже потеряла Грейс. А Патрик, когда я поинтересовалась, как у него дела в школе, ответил: «Мама, отвали». Так и сказал. Он груб, элементарно груб. И с Людвигом не могу наладить отношения, мне кажется, он меня презирает. Просто считает нулем. Так, я ноль. Я жена Джорджа, я мать Грейс и так далее, но сама по себе я ничего не представляю, даже не могу помочь как следует, все надо мной смеются. Смеются, я знаю. Ох, все бы отдала, чтобы Грейс вышла за Себастьяна. Себастьян меня понимает, а Людвиг никогда, никогда не поймет. Себастьяна я смогла бы полюбить, как сына. А Людвиг вечно будет смотреть на меня сверху вниз. Я уже мечтаю о внуках. Я в отчаянии, вот до чего дошло. Мне еще нет и пятидесяти, а жизнь прошла.

  84