Лёгкий, ненавязчивый романчик 
81 
Женился № 42 на даме, столь же увлеченной питанием, как и он сам, как и большинство его знакомых. В доме их еда, приготовление пищи — постоянная тема бесед, споров, даже мечтаний. В том же кулинарном духе воспитывали детей. Агент 9 в предыдущем отчете сообщал, что № 42 умышленно лишили состояния и ему, чтобы зарабатывать на жизнь, пришлось управлять рестораном. Умысел заключался в том, чтобы заставить его объективно и рационально взглянуть на процессы приготовления и поглощения пищи. Однако он, жена его, их дети и некоторые знакомые пристрастились к ресторану именно как к кормушке. Возможно, объяснением этому — высокое качество кухни руководимого им ресторана, известное даже за пределами страны. Стало очевидным, что ситуация с № 42 лишь ухудшилась.
Я устроил ему приглашение в качестве советника для участия в международной программе улучшения питания в засушливой зоне Первого Южного Континента. Полагаю, столкнувшись вплотную с проблемами голода, он и его супруга будут вынуждены пересмотреть свои привычки. Остается открытым вопрос относительно детей, и я попросил агента 20 дополнительно заняться ими.
№ 17. Она рисковала своей психикой — в то время, когда все больше людей сходили с ума, жили на грани безумства или регулярно впадали в депрессию — с целью исследовать пограничные состояния, трезво описать и оценить их для облегчения участи страдающих. Нагрузка оказалась больше, чем она могла вынести. Ее состояние усугубила ранняя смерть матери. Кое-кто с ее помощью узнал о границах возможностей человеческой психики и о подстерегающих ее опасностях, но сама она не смогла удержать свой разум в равновесии. Значительную часть жизни провела в психлечебницах, сначала в качестве исследователя, затем как пациент. В предыдущем сообщении я описывал ее состояние и излагал предложения по его улучшению. Я застал ее в настроении беспокойном и вызывающем, весьма недовольной тем, как с нею обращаются; направил к ней умного, весьма толкового врача, попросив спровоцировать пациентку на описание своего опыта. Однако особых надежд я на это не возлагал.
Примечание: Я ошибся. См. прилагаемый материал («Персоналии: Линда Колдридж»).
№ 4. В период, когда всячески прокламировалась общедоступность достижений науки и техники, обширные области научных исследований, особенно — но не только — в сфере вооружений оставались закрытыми, в немалой степени это делалось с целью скрыть от публики угрожающие ей напасти. Именно в тот период этот человек работал в закрытом военном учреждении. Он добился выдающихся результатов, стал крупным авторитетом, хотя имя его тоже было засекречено и на страницы газет и экраны телевизоров не просачивалось. Постепенно работа, поглощенность, даже одержимость ею, довела его до невроза. Его разрывали обязательства, «долг» перед «родиной», «наукой», «ближними» и прочая, и прочая. Фактически он заболел, но долгие годы не мог никому поведать о своей болезни. Работа успешно продвигалась в заданном направлении, а его раздирало чувство вины.
В ходе международной конференции по иной тематике я столкнул его с коллегой, работавшим в том же направлении, что и он, но во «вражеской» стране. Слово «вражеской» я заключил в кавычки, поскольку в те времена враги и друзья тасовались, как карты в колоде: вчерашний злобный враг, конгломерат всего самого омерзительного, мог во мгновение ока превратиться в закадычного «вечного» друга, защитника и поборника всего самого прогрессивного и т. д., либо в тайного союзника. Сходство положения, одинаковые проблемы, мучившие обоих, сблизили их, они установили контакт, поддерживают его, обмениваются информацией, позволяющей хоть как-то сдержать угрозу, нависшую над многими миллионами людей. Вечно такое продолжаться не может, его рано или поздно арестуют и упекут за решетку.
Примечание: далее следует информация об индивидах, на которых мое внимание обратили в экстренном порядке. Перечисляю их по системе 3.
№ 1(5). Главная его черта — критический ум, пытливый, точный, острый. Разного рода влияния в ходе созревания, формирования личности, обострили эту особенность, он с ходу оценивал ситуацию, в которой оказывался. Свою среду оставил рано, взбунтовавшись против лицемерия, ханжества семейной обстановки. Женился, произвел на свет троих детей, бросил семью, поняв, что угодил в ту же среду «серой посредственности», «пошел по рукам» различных женщин, в результате чего родилось еще трое «незаконных» детей. Снова женился, еще двое детей, и снова брак распался. Третий брак, еще один ребенок. В пятьдесят пять лет вдруг обнаружил, что остался один, выхолощенный жизнью и чувством вины. Кормился он всю жизнь «на задворках искусства», подвизался в качестве критика, сатирика, юмориста. Язвительность ума, не дававшая ему сползти на дно, позволявшая уцепиться за край пропасти, осложнялась в его случае горячим и щедрым сердцем. Да еще висело на нем это пресловутое «чувство вины», и он частенько сползал с категорического «нет-т-т!» к расслабленному «д-да-а-а…»
81 
