очень нудно 
84 
— Вы ошибаетесь, мистер Мор, — покачал головой Бладуард. Он наклонился к Мору. — Есть такое понятие, как пиетет перед реальностью. Сейчас вы живете во сне, это сон о счастье, сон о свободе. Но в своих снах вы принимаете во внимание только свои собственные чувства. И ваша жена, и мисс Картер, в сущности, вам безразличны.
— Что вы несете, Бладуард, — огрызнулся Мор устало. В скучном бесцветном воздухе кортов для сквоша он вдруг почувствовал себя, как в тюремной камере.
— Вы вообразили, что надо приблизиться к краю, чтобы открыть правду о себе. А нашли лишь склонность к разрушению и пустоту. И из этого вы сотворили ценность. Но оглянитесь.
— Знаете, Бладуард, даже если бы я мог отложить в сторону попечение о своем собственном благополучии, лучше я все равно бы не стал.
— Вы говорите неправду… вы и далее отдаленно не собираетесь откладывать заботу о вашем собственном благополучии. Вы только, об этом и думаете. Вы живете в мире придуманных вещей. Но если бы вы по-настоящему озаботились другими и если бы вы открыли свое сердце всему, что это мертвое сердце может воскресить, то вы бы стали настолько богаче душевно, насколько и представить себе не можете. Ценность духовных даров неизмерима.
Пронзительные вопли донеслись со стороны бассейна. Создавалось впечатление, что открылись врата ада. Мор молчал. Он не знал, что ответить Бладуарду.
— Возможно, я не способен на то, о чем вы говорите. Такой аскетизм мне не по силам. Я уже слишком глубоко втянулся, чтобы даже пробовать. К тому же я, наверное, не мыслю так возвышенно, как вы, обо всех этих «корнях и связях». Единственное, что я могу сказать — это моя ситуация и моя жизнь, и сам я буду решать, что делать дальше.
— Вы говорите так, будто это какое-то достоинство, — сказал Бладуард, — вы говорите так, будто вы свободный человек, которому стоит только захотеть и он получит все, независимо от условностей. Но подлинная свобода — это абсолютное отсутствие заботы о себе. — Бладуард говорил страстно, он даже перестал запинаться.
Наставительный тон Бладуарда начинал раздражать Мора…
— Я не отрицаю того, что вы сказали… не сомневаюсь, что это мудро, очень мудро. Но то, что вы сказали, никак не связано с моими заботами. А теперь, могу ли я попросить об одном одолжении — не беспокоить мисс Картер такого рода беседами.
Стоило произнести ее имя и настроение изменилось. Бладуард склонил голову и произнес взволнованно:
— А вы осознаете, что причиняете ей вред? Вы унижаете ее тем, что втягиваете в подобную историю. Художник воспроизводит на холсте только свой внутренний мир. Вы мешаете ей стать великим художником.
Он бредит, подумал Мор. Тем не менее эти слова глубоко задели его. С какой стати он терпит этого маньяка? Вопли из бассейна достигли высшей точки. Ему пришлось повысить голос, чтобы Бладуард расслышал его:
— Оставьте нас в покое! Вы нам не сторож. И закончим на этом.
Но Бладуард не успокоился:
— Она молода, ее жизнь только начинается, перед ней стоит много задач…
— Да будет вам, Бладуард! Вы все это говорите потому, что ревнуете, потому что сами в нее влюбились!
Там, в бассейне, вдруг прозвучал свисток. И тут же наступила тишина. Плеск воды тоже смолк. Дождь прекратился, наступило настороженное молчание. Мор теперь горько сожалел о своих словах. Бладуард глядел мимо него, растерянно помаргивая.
И тут Мор расслышал чьи-то голоса, очень близко от себя. Они раздавались из-за стены и до сих пор их заглушали крики пловцов в бассейне. Кто-то разговаривал на соседнем корте. Мор и Бладуард переглянулись. Минуту прислушивались. Потом Мор вышел в коридор и вошел в соседний корт, Бладуард за ним.
Перед ними предстала следующая картина. Привалившись спиной к стене, вытянув одну ногу, а другую согнув в колене, сидел Дональд Мор. Впереди, поддерживаемый ногой Дональда, скрестив ноги, полулежал Джимми Кард.
Они уставились на вошедших. Потом, словно их дернули за нитки, вскочили и замерли в ожидании.
Мор смотрел на них, и весь его сдерживаемый до сих пор гнев вдруг вырвался наружу. «Вон отсюда!» — проговорил он тихим от ярости голосом. Они с Бладуардом посторонились. Мальчики молча прошли мимо них.
Издали донесся звон колокола, сзывающий учителей, дежурящих вечером в школе. Мор и Бладуард молча начали подниматься по тропинке.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Разрезая воду протяжными, неторопливыми движениями рук, Фелисити поплыла назад к берегу. Море было совершенно спокойно. Она плыла брассом, четко, размеренно, стараясь поднимать как можно меньше брызг. Вода с маслянистой мягкостью омывала ей подбородок, а солнце согревало лоб и высушивало капли влаги на щеках. Солнце уже догорало, но еще не утратило своей торжествующей власти над небесами. На берегу не было ни души. Фелисити плавала в скалистом заливе, где во время отлива у основания утеса обнажались нагромождения обточенных волнами камней. Во время прилива вода накрывала их, отрезая путь на сушу. Слева и справа от залива тянулись участки песчаного пляжа, там собирались курортники. Но здесь было безлюдно. Это было очень важно, так как Фелисити собиралась совершить магический обряд.
84 
