очень нудно 
117 
Послание это атаман Котляревский передал войсковому протоиерею Порохне для прочтения во всех церквах и часовнях войска с коленопреклонением и молебствием о здравии Государя Императора и всей Царской фамилии.
В 1799 году Котляревский возобновил энергическую переписку с анапским комендантом Осман-пашою о беспорядках, производимых на черноморской кордонной линии подвластными Порте закубанскими народами. Паша оправдывался и жаловался, со своей стороны, на черноморцев, нападавших будто бы на черкесов и отнимавших у них имущество. Обменявшись несколькими письмами, не имевшими никакого результата, Котляревский 15 февраля писал, между прочим, паше:
«И так, приятель мой, знаменитый Осман-паша, объяснив вам сие дело в самой его тонкости, предаю все вышеизображенные черкес злодеяния правосудию вашему, яко прозорливому начальству, с тем, что вы по кратчайшем к делу внимании и сами предувидеть можете: колико каждого собственность, трудолюбием приобретенная, есть чувствительна и особливо остающимся после убитых и захваченных черкесами в плен казаков, а их женам и родственникам на всю жизнь сожаления и горести, коих гласом к вам, знаменитый паша, отзываясь, покорнейше прошу силою данной вам от Его Султанского Величества над закубанскими народами власти, подобные неприятельские от черкес на войско Черноморское нападения и грабительства строжайше запретить, как и похищенных у казаков рогатый скот и лошадей повелеть возвратить, а за убитых казаков родственникам доставить справедливое удовольствие».
После подобных настаиваний и угроз разрывом дружественных сношений на границе Котляревский добился, что черкесы перестали делать хищнические набеги, и на границе водворилось давно желанное спокойствие, исключая, впрочем, воровства, без которого горцы никогда не обходились.
Анапский паша много способствовал умиротворению пограничных дел на Кубани. Он посылал доверенных от себя лиц к горским народам, узнавал их намерения, и едва замечал преступные замыслы черкесов против черноморцев, спешил уничтожать зло в самом его зародыше отчасти мирным путем, отчасти силою оружия, или же заблаговременно извещал пограничных наших начальников о принятии на известных пунктах кордонной линии воинской осторожности. И Котляревский старался не давать повода паше и горцам жаловаться на черноморцев; в особенности после получения от Императора 4 апреля рескрипта — не делать на черкесов нападений без особого Высочайшего повеления. Затем, со стороны нашей, никаких неприязненных действий против закубанцев не предпринималось.
Давно уже царствовали за Кубанью вражда и несогласие между горскими племенами и отдельно между владельцами. Главным предметом раздоров служили отношения их к русским. Были между горцами личности, которые по своему мирному расположению, но более из-за материальных интересов сохраняли преданность к русским. Таких людей было мало, и на них смотрели прочие горцы, как на своих врагов; теснимые со всех сторон, они волею и неволею должны были искать убежища в пределах России. Один из подобных владельцев, султан Шеретлу-Оглы, отправился, с Высочайшего соизволения, в 1798 году в Петербург, просить о принятии его в подданство России, с подвластным ему народом, и о дозволении поселиться в земле войска Черноморского. Император Павел изъявил согласие и поручил своего нового подданного особенной благосклонности атамана Котляревского, который отозвался, что не только не встретится никакого препятствия на принятие султана Али в среду черноморцев, напротив, казаки охотно примут его к себе в сотоварищество. В поданном же действительному статскому советнику Лашкареву мнении Котляревский предполагал поселить закубанских выходцев на земле к Манычу и Егорлыку, подчинив их во всем Черноморскому войску.
Представление Котляревского не имело успеха. Император Павел, снисходя на просьбу султана Али, в рескриптах 17 и 29 ноября 1798 года новороссийскому губернатору графу Каховскому повелел принять Али, с его семейством и подданными в покровительство и подданство России и, по его желанию и указанию, отвести в незаселенных местах Черномории нужное пространство земли с угодьями, для жительства его и всех тех, которые с ним из-за Кубани переселиться пожелают.
Перешедшие к нам шапсуги были поселены на избранном ими месте от Копыла по казачьему ерику, за 60 верст, при р. Ангели (Ангелинский ерик).
117 
