85 
После ванны Зиванна забирала Вата у моего отца и возвращала примерно через полчаса. Сначала следовал ритуал растирания, после чего окончательно размякший Ват заворачивался в полотенца и уводился из ванной. Вратно включал на всю громкость радио и с шумом выпускал воду из ванны, чтобы не слышать, как хрустят члены Вата, распластанного на покрытой перинами огромной кровати Зиванны в единственной комнате, где запиралась дверь. Вратно однажды видел это ложе — дверь осталась приоткрытой, когда Ват проследовал в ванную. Это было все равно что спать на мяче, поскольку кровать Зиванны, если под всем этим действительно находилась кровать, была покрыта шелком, шкурами, меховыми подушками и яркими шарфами; а на верху всего этого сооружения неустойчиво возвышалось блюдо с фруктами.
Благослови Господь Готтлиба Вата за его праздные воскресенья. Этот человек знал, как устроить себе выходной.
И он знал все о своем гоночном «Гран-при 39». Он мог раздеть его за десять минут. Однако, к его нескончаемому сожалению, он не мог изменить камуфляжную раскраску. Внешний вид необходимо было сохранять неизменным. Вату и так очень повезло с его сговорчивым дивизионом — они не донесли о гоночном мотоцикле высшему начальству немецкой разведки. Готтлиб подкупил их тем, что давал каждому по очереди покататься, хотя это доставляло ему терзания ревности. Валлнер оказался наглецом — он не выказывал надлежащего уважения к мощности мотоцикла; Ватч боялся его и никогда не переключал скорости выше второй; Гортц при повороте царапал коробку передач; Бронски лихачил на поворотах; Метц, полный кретин, жал на всю катушку — он возвращал мотоцикл взмыленным, как лошадь. Даже за пределами Словеньградца на открытой дороге Готтлиб здорово нервничал, когда кто-то другой гнал его гоночный мотоцикл. Но определенное жертвоприношение было необходимо.
В отношении моего отца Готтлиб Ват действовал очень осторожно. Они начали объезжать мотоцикл вдвоем — Ват, разумеется, за рулем, постоянно отдающий инструкции своему пассажиру.
— Видишь? — сказал Ват, завершая безукоризненный поворот.
Глаза моего отца были крепко зажмурены, ветер свистел сквозь отверстия в шлеме за ушами, то приподнимая шлем, то опуская его.
— Я даже могу переключить рычаг скоростей, когда выполняю крутую дугу, — хвастал Ват. — Видишь? — сказал он, сохраняя ровный ход и набирая скорость; он при этом не терял контроля над машиной. — Никогда не теряй его, — напутствовал Ват. — За тобой слишком большой вес, чтобы ты мог, переключая скорости, удержаться на дороге. — Чувствуешь? — И он показал пример: выжал сцепление и завилял колесом на повороте. — Если будешь так делать, никогда не удержишься на повороте, понятно?
— О мой бог, нет! — выкрикнул в ответ мой отец, стараясь показать как можно натуральнее, что он чувствует, что им никак не справиться с поворотом. Ват включил сцепление, и они ощутили, что движение машины стабилизировалось.
Будь вы глуховаты, вы бы не услышали, как Готтлиб переключал скорости — он делал это намного ровнее, чем коробка-автомат.
— Ты чувствуешь, Вратно? — не переставал спрашивать Ват.
— Условный рефлекс, — ответил мой отец. — Ты настоящий Павлов, Ват.
Но к ноябрю 1941 года они так и не успели продвинуться далеко, потому что выпал снег. Моему отцу пришлось долго ждать, прежде чем ему доверили мотоцикл. Ват давал Вратно почувствовать переключение скоростей большого гоночного мотоцикла с объемом двигателя 600 кубических сантиметров, но не позволял сесть за руль до тех пор, пока с дорог окончательно не сошел лед.
Однако сам Ват не столь осторожничал. В одно из воскресений в феврале 1942 года он взял один из своих мотоциклов объемом 600 кубических сантиметров и, посадив Вратно позади себя, направился к северу от Словеньградца к деревне Высовска Ваз, где рукав реки Мислинья промерзал едва ли не насквозь. Мой отец стоял и дрожал в сосновой роще у самого берега, пока Ват осторожно водил «Гран-при 38» по льду.
— Видишь? — спросил Ват и медленно проехал мимо от моего отца справа налево — очень медленно, на постоянной первой скорости.
Ват выполнял поворот и возвращался обратно, справа налево; затем снова поворачивал — на этот раз переключая скорость на вторую. Когда он выполнял поворот на второй, его заднее колесо начинало скользить и он касался льда одной выхлопной трубой; затем он выпрямлял мотоцикл, касался льда второй трубой и снова ставил его ровно. Потом возвращался назад, справа налево — теперь на третьей!
85 
