88 
— Теперь тебе надо переключиться на третью. Ты провел нас на повороте с большим наклоном, чем следовало. Ты слишком нервничаешь… ты весь напряжен, твои руки сведет судорога. При спуске с горы никогда не пользуйся задним тормозом. Работай передним, если тебе вообще нужно тормозить. Нажмешь снова на задний тормоз, и я его отключу. Ты слишком нервничаешь.
Но Готтлиб Ват не обмолвился и словом насчет того, что мой отец хорошо прикидывался, будто никогда до этого не водил мотоцикл. И только после того, как Ват был вынужден отключить передний тормоз, он спросил Вратно, где тот жил и чем зарабатывал на жизнь. Канцелярской работой, ответил ему отец. Случайными переводами для пронемецки настроенных словенцев и хорватов, имеющих проправительственную ориентацию. Что бы это ни значило, Ват больше ничего не спрашивал.
Хотя было бы не совсем справедливо называть усташей пронемецки настроенными, скорее они были настроены пропобедительски — а весной 1942 года немцы еще выигрывали. Существовала даже усташистская милиция, одетая в форму вермахта. Близнецы Сливница, Гавро и Лутво, тоже обзавелись собственной формой вермахта, которую надевали только в официальных случаях или на вечерние выходы. Вратно знал, что близнецы не принадлежали ни к какой организации, а как-то раз Бьело даже выбранил братьев за переодевание в форму — кажется, они делали это неоднократно. Усташистский надзиратель за Сливницами был этим встревожен, он назвал близнецов «опасным знакомством».
— Наша семья, — заявил Тодор, — никогда не боялась опасных знакомств.
Но весной 1942-го Тодор частенько бывал раздражен. После всех их усилий усташи либо потеряли интерес, либо перестали надеяться, что Готтлиб Ват совершит нечто такое, что сделает его уязвимым. По крайней мере, до тех пор, пока немцы будут выигрывать, и до тех пор, пока усташи будут настроены пропобедительски, Ват останется неуязвим для их мести. Самый большой проступок Вата состоял в том, что он тайно содержал гоночный мотоцикл у себя в дивизионе среди более медленных и маломощных военных моделей. А Зиванна Слобод, приверженная строгим ритуалам любовница Вата, оказалась сербкой скорее случайно, чем из-за его наклонностей. Эта дамочка считалась политически неблагонадежной лишь по той причине, что в число ее любовников входили представители всех политических и неполитических типов, которые только можно было вообразить. Поэтому вряд ли можно было бы серьезно инкриминировать Вату связь с нею. Воскресенья были выходными, так что Ват возился с гоночным мотоциклом и моим отцом в свое свободное время. Можно было даже сказать, что по воскресеньям Ват демонстрировал свое рвение — как командир мотоциклетного дивизиона, он заботился об укреплении своей спортивной формы. У усташей не было ничего, в чем они могли бы серьезно зацепить Готтлиба Вата.
— Мы можем украсть его ненаглядную игрушку, — предложил Бьело. — Это толкнет его на какую-нибудь глупость.
— Мы можем украсть его сербку, — заявил Тодор.
— Эту толстую корову, — пробурчала ревнивая Баба, тупоголовая жаба в женском обличье, как ее описывал мой отец. — Вам понадобится грузовик, чтобы сдвинуть ее с места.
— Мне кажется, — вмешалась Юлька, — что он больше увлечен мотоциклом, чем женщиной.
— Верно, — согласился мой отец. — Но воровство ни к чему не приведет. У него есть превосходные военные средства для его обнаружения или хотя бы поисков. К тому же я не думаю, что германское командование стало бы возражать против того, что у него есть гоночный мотоцикл.
— Тогда мы просто прикончим его, — заявил Тодор.
— Усташи, — возразил Бьело, — настаивают на легальном способе.
— Усташи наводят на меня тоску.
— Они вынуждены считаться с положением, — сказал Бьело. — Ват — немец, а усташи сейчас на стороне немцев. Вся идея состоит в том, чтобы представить Вата плохим немцем.
— Ну, — протянул Тодор, — я не думаю, что усташей все еще заботит судьба Вата. Люди постоянно переходят с одной стороны на другую, а усташи держатся за победителей. Теперь это не однозначно…
Поскольку во время войны было слишком много различных сторон, то стороны эти менялись местами постоянно. Весной 1942-го коммунистическая пресса неожиданно переменила свое отношение к полковнику четников Драже Михайловичу, ставшему теперь генералом. Расположенная в России станция «Радио Свободной Югославии» заявляла, что Михайлович и его четники примкнули к немцам. «Радио Свободной Югославии» — а через него даже ВВС — сообщало, что единственным борцом за свободу является некий сын кузнеца. Иосип Броз Тито был командиром истинного сопротивления, а настоящими защитниками Югославии были коммунисты-партизаны, а не волосатые четники. Кажется, Россия смотрела далеко вперед, с поразительным оптимизмом она заглядывала в будущее через плечо немцев, предвосхищая более важный исход для Югославии.
88 
