очень нудно 
49 
– Европа, – прошептал царь. – От Италии до Британии.
– Поезда перевозят по воде на кораблях. Беднота из деревень свободно приезжает в города. Все люди знают, что такое город, видишь?
Рамзес сдержанно кивнул и сжал ее руку.
– Не торопись, Джулия. Придет время – и я все пойму. И снова засияла его улыбка, такая дружелюбная, такая любящая, что она вспыхнула и отвела глаза.
– Храмы, Джулия. Дома deus… dei…
– Богов. Теперь только один Бог. Единственный. Не верит. Один Бог?
Вестминстерское аббатство. Они гуляли под высокими арками. Такое чудо! Джулия показала памятник Шекспиру.
– Это не Божий дом, – пояснила она. – Это место, где мы собираемся, чтобы поговорить с Богом. – Ну как ему растолковать, что такое христианство? – Любовь к ближнему, – сказала она. – Это главное.
Рамзес растерянно посмотрел на нее.
– Любовь к ближнему? – переспросил он и недоверчиво оглядел людей, проходящих мимо. – И что, все они на самом деле придерживаются этой веры? Или это только привычка?
К вечеру царь научился разговаривать пространными фразами. Он сказал Джулии, что ему очень нравится английский. На нем удобно думать. Греческий и латынь очень удобны для размышлений. Но не египетский. С каждым новым языком, которым ему приходилось овладевать в предыдущих жизнях, его лингвистические способности совершенствовались. Язык дает простор умственной деятельности. Замечательно, что простой народ этой эпохи умеет читать газеты, переполненные словами! Каким же должно быть мышление простолюдина?
– Ты не устал? – поинтересовалась Джулия.
– Нет, я никогда не устаю, – ответил Рамзес, – устают только душа и сердце. Я голоден. Пища, Джулия. Мне нужна пища.
Они вдвоем отправились в Гайд-парк. Несмотря на все возражения, казалось, Рамзес почувствовал облегчение, оказавшись среди вековечных деревьев, под небом, которое просвечивало сквозь толстые ветви, – такую картину можно наблюдать в любую эпоху в любом уголке земного шара.
Они нашли небольшую скамейку. Царь молча наблюдал за проходившими по аллее зеваками. Какими глазами они смотрели на него – на этого исполина, от которого исходили токи огромной жизненной силы? Знает ли он сам, как он красив, думала Джулия. Догадывается ли, что даже мимолетное его прикосновение волнует ее так сильно, что она долго не может справиться с этим волнением?
Ох, сколько еще предстоит показать ему! Джулия сводила его в контору «Стратфорд шиллинг» и, моля Бога, чтобы никто ее не узнал, поднялась вместе с ним в железной кабине лифта на самую крышу.
– Провода и ворот, – пояснила она.
– Британия, – прошептал Рамзес, глядя на лондонские крыши, слушая пронзительные вопли фабричных гудков и звонки бегущих внизу трамваев. – Америка, Джулия. – Он нетерпеливо обернулся к ней и обнял за плечи. – За сколько дней можно доплыть до Америки на механическом корабле?
– Наверное, дней за десять. А до Египта и того меньше. Дорога до Александрии занимает шесть дней.
Зачем она произнесла эти слова? Его лицо омрачилось.
– Александрия, – прошептал Рамзес, в точности копируя ее произношение. – Александрия все еще существует?
Джулия вернула его к лифту. Так много еще предстоит увидеть! Она сказала, что до сих пор существуют и Афины, и Дамаск, и Антиох. И Рим, разумеется, Рим никуда не делся.
Внезапно ее осенила безумная идея. Остановив экипаж, Джулия приказала водителю:
– К мадам Тюссо.
Восковые фигуры в костюмах. Джулия торопливо объяснила Рамзесу, что это за музей. Можно увидеть целую историческую панораму. Она покажет ему американских индейцев, Чингисхана, Аттилу – тех людей, которые повергали Европу в ужас после падения Рима.
Джулия не могла предвидеть, как он воспримет этот исторический калейдоскоп, – хладнокровие царя все больше и больше поражало ее.
Но ей вполне хватило нескольких минут, чтобы понять свою ошибку. При виде римских солдат спокойствие Рамзеса было поколеблено. Он сразу же узнал фигуру Юлия Цезаря. Потом, как бы не веря своим глазам, уставился на египетскую царицу Клеопатру, восковую куклу, ничуть не похожую ни на мраморный бюст, который он так бережно хранил, ни на ее изображение на принадлежавших ему монетах. Однако, глядя на куклу, ошибиться было нельзя: восковая царица возлежала на золоченой кушетке, сжимая в руке змею, чьи клыки почти доставали до ее груди. Рядом застыла фигура Марка Антония, типичного римлянина в военном облачении.
49 
