Последние отзывы

  103  

– Брэдли, мне кажется, мы качаемся!

– Вряд ли. По-моему, от ветра башня действительно слегка качается, но сегодня ветра нет.

– Но, может быть, тут наверху ветер.

– Что ж, может быть. Да, пожалуй, мы качаемся. – Что я мог сказать? Все и правда качалось.

Разумеется, я только делал вид, что ем… Я почти не пил вина. Спиртное представлялось мне совершенно неуместным. Я был пьян любовью. Джулиан, наоборот, пила и ела очень много и хвалила все подряд. Мы обсуждали вид с башни, колледж, школу и корь, говорили о том, когда можно определить, поэт ты уже или нет, о том, когда пишется роман, а когда пьеса. Никогда еще я не разговаривал ни с кем так свободно. О, блаженная невесомость, блаженный космос.

– Брэдли, до меня не дошло, что ты наговорил тогда про Гамлета.

– Забудь это. Все высокопарные рассуждения о Шекспире ни к чему не ведут. И не потому, что он так божествен, а потому, что он так человечен. Даже в гениальном искусстве никто ничего не может понять.

– Значит, критики – дураки?

– Теории не нужны. Просто нужно уметь любить эти вещи как можно сильнее.

– Так, как ты сейчас стараешься полюбить все, что пишет отец?

– Нет, тут особый случай. Я был к нему несправедлив. В его вещах – большое жизнелюбие, и он умеет строить сюжет. Уметь построить сюжет – это тоже искусство.

– Закручивает он здорово. Но все это мертвечина.

– «Так молода и так черства душой!» ^[36]

– «Так молода, милорд, и прямодушна» ^[37].

Я чуть не свалился со стула. И еще я подумал, – если я был в состоянии думать, – что, пожалуй, она права. Но в этот вечер мне не хотелось говорить ничего неприятного. Я уже понял, что скоро должен буду с ней расстаться, и теперь ломал себе голову, поцеловать ли мне ее на прощание, и если да, то как. У нас не было заведено целоваться, даже когда она была маленькая. Короче, я еще никогда ее не целовал. Никогда. И вот сегодня, может быть, поцелую.

– Брэдли, ты не слушаешь.

Она то и дело называла меня по имени. Я же не мог произнести ее имя. У нее не было имени.

– Прости, дорогая, что ты сказала? – Я будто невзначай вставлял нежные обращения. Вполне безопасно.

Разве она что-нибудь заметит? Конечно, нет. А мне было приятно.

– Как по-твоему, мне нужно прочитать Витгепштейна? Мне так хотелось поцеловать ее в лифте, когда мы будем спускаться, если нам посчастливится оказаться вдвоем в этом временном любовном гнездышке! Но об этом нечего было и думать. Никоим образом нельзя выдать свое чувство. Со свойственным молодости чарующим эгоизмом и любовью к внезапным решениям она спокойно приняла как должное, что мне вдруг захотелось пообедать на башне Почтамта и, раз она случайно позвонила, я случайно пригласил ее с собой.

– Нет, не советую.

– Думаешь, он для меня слишком трудный?

– Да.

– Думаешь, я ничего не пойму?

– Да. Он никогда не думал о тебе.

– Что?

– Неважно. Это опять цитата.

– Мы сегодня так и сыплем цитатами. Когда я бываю с тобой, у меня такое чувство, будто я начинена английской литературой, как мясным фаршем, она так и лезет у меня из ушей. Правда, не слишком аппетитное сравнение? Ох, Брэдли, как здорово, что мы здесь, Брэдли, я просто в восторге!

– Я очень рад. – Я попросил счет. Мне не хотелось разрушать полноту мгновения жалкими стараниями его продлить. Затянувшееся радушие обернулось бы пыткой. Я не хотел видеть, как она поглядывает на часы.

Она посмотрела на часы. – Ой, мне уже пора.

– Я провожу тебя до метро.

В лифте мы были одни. Я не поцеловал ее. Я не пригласил ее к себе. Пока мы шли по Гудж-стрит, я ни разу не коснулся ее, даже «случайно». Я шел и думал, как я вообще смогу с ней расстаться.

Около станции метро «Гудж-стрит» я остановился и словно невзначай оттеснил ее к стене. Но не уперся руками в стену по обе стороны ее плеч, как мне бы хотелось. Откинув свою львиную гриву и улыбаясь, она смотрела на меня снизу вверх так открыто, так доверчиво. В этот вечер на ней было черное льняное платье с желтой вышивкой – индийское, наверно. Она напоминала придворного пажа. Свет фонаря падал сверху на ее нежное правдивое лицо и треугольный вырез, до которого мне так нестерпимо хотелось дотронуться во время ужина. Я все еще был в полной и теперь уже мучительной нерешительности, поцеловать ее или нет.

– Ну вот… Ну так вот…

– Брэдли, ты очень милый, спасибо. Мне было так приятно.

– Ах да, я совсем забыл захватить твоего «Гамлета». – Это была чистейшая ложь.

  103