Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
186 
«"Байрон, — позвала мать, — у меня известие для тебя". — "Какое же?" — "Сперва достань носовой платок, он тебе понадобится". — "Глупости!" — "Достань носовой платок, говорю тебе!" Он подчинился, чтобы доставить ей удовольствие. "Мисс Чаворт вышла замуж". Странное, не поддающееся определению выражение скользнуло по его бледному лицу. Небрежно сунув платок в карман, он спросил с деланым спокойствием: "Это все?" — "Как! Я думала, ты изойдешь слезами!" Он не ответил и заговорил о другом».
Это произошло в августе 1805 г.; в 1816 г. Байрон описал историю своей (неразделенной) любви к Мэри Чаворт в поэме «Сон», отдельные сцены которой напоминают о любви Али к Сюзанне:
- Я видел — двое юных и цветущих
- Стояли рядом на холме зеленом,
- Округлом и отлогом, словно мыс
- Гряды гористой, но его подножье
- Не омывало море, а пред ним
- Пейзаж красивый расстилался, волны
- Лесов, полей и кое-где дома
- Средь зелени, и с крыш их черепичных
- Клубился сизый дым. Был этот холм
- Среди других увенчан диадемой
- Деревьев, вставших в круг, — не по игре
- Природы, а по воле человека.
- Их было двое, девушка смотрела
- На вид, такой же, как она, прелестный,
- А юноша смотрел лишь на нее.
- И оба были юны, но моложе
- Был юноша; она была прекрасна
- И, словно восходящая луна,
- К расцвету женственности приближалась.
- Был юноша моложе, но душой
- Взрослее лет своих, и в целом мире
- Одно лицо любимое ему
- Сияло в этот миг, и он смотрел
- С боязнью, что оно навек исчезнет.
- Он только ею и дышал и жил.
- Он голосу ее внимал, волнуясь
- От слов ее; глядел ее глазами,
- Смотрел туда, куда она смотрела,
- Все расцветив, и он всем существом
- Сливался с ней; она, как океан,
- Брала поток его бурливых мыслей,
- Все завершая, а от слов ее,
- От легкого ее прикосновенья
- Бледнел он и краснел — и сердце вдруг
- Мучительно и сладко так сжималось.
В 1805 г. Байрон узнал и о свадьбе Мэри Дафф, своей еще более ранней привязанности: он влюбился в нее девятилетним.
«Не странно ли, что я так преданно, так безраздельно любил эту девочку в том возрасте, когда не мог ощущать страсти и даже понимать значение этого слова? Как сильно я чувствовал! Моя мать часто дразнила меня моей детской любовью, а много позже, когда мне было шестнадцать лет[102], она однажды сказала: "Ах, Байрон, я получила письмо из Эдинбурга, от мисс Аберкромби: твоя старая любовь, Мэри Дафф, вышла замуж за некоего м-ра Ко[кбурна]". И как же я принял эту весть? Не могу объяснить своих чувств в ту минуту, но они произвели у меня что-то вроде судорог, которые так встревожили мою мать, что она с тех пор избегала говорить на эту тему со мной и довольствовалась тем, что обсуждала ее со всеми своими знакомыми. Что же это было? Я ни разу не видел Мэри с тех пор, как из-за faux pas [103] ее матери в Эбердине ее пришлось увезти в Банф, к бабушке. Оба мы были тогда детьми. С тех пор я бывал влюблен раз пятьдесят. Но я помню все, что мы говорили друг другу, все наши ласки, ее черты, мою тревогу, бессонницу…» (дневник, 26 ноября 1813 г.).
Aли ощутил, что мертвые неотвратимо подступают к нему все ближе и ближе… они выпьют из его жил теплую кровь… — Если не считать неоконченную повесть, Байрон два-три раза упоминает вампиров в своих поэтических сочинениях и сколько-нибудь подробно говорит о них только в поэме «Гяур» (1813):
- Ты снова должен выйти в мир
- И, как чудовищный вампир[104],
- Под кровлю приходить родную —
- И будешь пить ты кровь живую
- Своих же собственных детей.
- Во мгле томительных ночей,
- Судьбу и небо проклиная,
- Под кровом мрачной тишины
- Вопьешься в грудь детей, жены,
- Мгновенья жизни сокращая.
Dulce et decorum est pro patria mori -
- Красна и сладка смерть за отечество:
- А смерть разит ведь также бегущего
- И не щадит у молодежи
- Спин и поджилок затрепетавших.
102
Ошибка Байрона: семнадцать.
103
Ложного шага (фр.).
104
Примеч. Байрона: Вампирические суеверия все еще распространены по всему Леванту. Честный Турнефор пересказывает — а м-р Саути цитирует в примечаниях к «Талабе» — долгую историю об этих «Vroucolochas», как он их именует. В новогреческом языке слово звучит как «Vardoulacha». Я припоминаю, в какой ужас пришла целая семья от криков младенца, вызванных, по мнению родни, страшным посещением. Греки произносят это слово не иначе как с ужасом. Я выяснил, что «Broucolokas» — слово из литературного греческого языка прежних времен; во всяком случае, именно его применили к [архиепископу XVI века] Арсению, в мертвое тело которого, согласно легенде, Дьявол вновь вложил душу. Но современные греки говорят именно так, как я указал выше.
186 
