18 
Кэлчок-стрит находится недалеко от Лэдброук-Гроув, примерно в полукилометре от шоссе Уэствей. Когда-то казалось, что Кэлчок-стрит суждено преуспевать в жизни. Лет шесть назад, вскоре после свадьбы, Ричард и Джина тоже вложили свои деньги в это предприятие вместе с еще несколькими молоденькими парочками, с которыми они потом обменивались улыбками в магазинчике и в прачечной. В ту весну под цветущими яблонями на Кэлчок-стрит не смолкал бодрый лязг и звон — повсюду стояли баки со строительным мусором, высились леса и рыжие пирамиды песка. Потом все парочки, кроме Ричарда и Джины, разъехались. На предложение облагородиться Кэлчок-стрит ответила — нет, спасибо. Она приобрела вид первых послевоенных лет, когда продукты были по карточкам. На предложение стать цветной Кэлчок-стрит тоже ответила отрицательно и предпочла остаться монохромной; даже азиаты и переселенцы из Вест-Индии, обитавшие здесь, странным образом осаксонивались — они ходили, пили, бродили и блудили так же, как местные. На Кэлчок-стрит был свой, на редкость отвратительный, паб — «Адам и Ева» (здесь Ричард выпил не одну рюмку) и такое же почтовое отделение, у дверей которого каждый будний день с восьми утра выстраивалась плотная очередь из страждущих Хильд и Гильд, Нобби и Нодди с бланками и извещениями в руках. В битком набитых подвалах ютились семьи ирландцев; беременные домохозяйки, стоя на крылечках, курили одну сигарету за другой, а сгорбленные старики в клешах и залатанных кроссовках пили пиво из банок, отогреваясь в телефонных будках. На Кэлчок-стрит были даже свои проститутки — небольшая труппа, обычно собиравшаяся на углу. Ричард прошел мимо этих молодых женщин и, как всегда, подумал: да врете вы все. В куртках и ветровках, хмурые, ярко накрашенные, эти женщины тоже были винтиками социально-экономической машины. За деньги они не давали перекипеть мужчинам в автомобилях.
Пылесос создан для того, чтобы торжественно курсировать по ковру. А вовсе не для того, чтобы его тащили сырым лондонским днем по улице, застланной дымкой выхлопных газов. Обремененный неудобной ношей, Ричард тащился дальше: под мышкой у него был зажат коричневый корпус пылесоса, тяжелый, как отсыревшее бревно, в свободной руке — Т-образная насадка, пестрый шланг обмотан вокруг шеи наподобие толстого шарфа, вилка, из-за того что крепление ее оторвано, болтается между ног и выводит его из себя. «Свежесть и нравственная чистота», «смелый, не модный нынче оптимизм» и «ничем не смущаемая вера в человеческое совершенство» — вот за что теперь, задним числом, превозносят «Амелиор», и всего этого, пожалуй, станет еще больше, когда увидит свет его преемник, тем более теперь, когда Гвину Барри не приходится относить пылесос в починку. Не глядя на дорогу и не обращая внимания на машины, Ричард перешел Лэдброук-Гроув. Шнур стреноживал его, обвиваясь вокруг лодыжек. Пестрый шланг питоньими кольцами сдавливал шею.
Войдя в мастерскую, Ричард разом свалил свою ношу на прилавок и еще какое-то время стоял, облокотившись на него и подперев голову руками. Когда он поднял глаза, перед ним был молодой человек, зачитывавший вслух пункты какого-то длинного списка. Ричард назвал МАРКУ, МОДЕЛЬ и РЕГИСТРАЦИОННЫЙ НОМЕР пылесоса. Наконец они дошли до ТИПА НЕИСПРАВНОСТИ, и молодой человек спросил:
— В чем проблема?
— Откуда я знаю? Он постоянно вырубается, внутри что-то трещит, и мусор из мешка вываливается.
Молодой человек внимательно посмотрел на Ричарда и взвесил полученную информацию. Потом его взгляд и шариковая ручка вернулись к соответствующей графе бланка. Ручка зависла над бумагой в нерешительности. Молодой человек на минуту поднял глаза, и этого было достаточно, чтобы их тягостные взгляды на мгновение соприкоснулись. Потом он снова посмотрел на бланк. Казалось, что теперь даже ручка страдает паранойей, чувствует, что она обгрызена, надтреснута, что колпачок ее где-то потерялся. Наконец в графе тип неисправности молодой человек написал «не работает».
— Да, — согласился Ричард. — Этим все сказано.
А за стенами мастерской, на улице, старые расовые и классовые различия уступали место новым: качественные ботинки против дрянных, хорошие глаза против плохих (ясные глаза встречались с воспаленными, которые словно жжет соус «Табаско»), различной была и степень подготовленности к формам, которые в последнее время начала принимать городская жизнь. Молодой человек смотрел на Ричарда с болью и плохо скрываемой враждебностью.
18 
