очень нудно 
32 
— Боже мой, — произнес Гудфеллоу. Они подняли глаза и увидели сзади тощую, только что материализовавшуюся фигуру в вечернем костюме, увенчанную головой ястреба-перепелятника. Голова грубо загоготала, сохраняя свирепый вид. Виктория громко рассмеялась.
— Это Хью! — восторженно завопила она.
— Угадала, — глухо прозвучал голос из-под маски.
— Хью Бонго-Шафтсбери, — представил Гудфеллоу с натянутой любезностью.
— Хармахис. — Бонго-Шафтсбери указал на керамическую ястребиную голову. — Бог Гелиополиса и верховное божество Нижнего Египта. Эта маска абсолютно подлинная и использовалась, знаете ли, в древних ритуалах. — Он уселся рядом с Викторией. Гудфеллоу нахмурился. — Вообще говоря, это — Гор на горизонте, еще он изображался в виде льва с человеческой головой. Как Сфинкс.
— О! — произнесла Виктория (это томное "о"). — Сфинкс.
— Как далеко по Нилу вы собираетесь спуститься? — спросил Порпентайн.
— Мистер Гудфеллоу говорил, у вас в Люксоре есть дела.
— Я чувствую, сэр, что это — пока не тронутая территория, — ответил Бонго-Шафтсбери. — С тех пор, как в 91-м году Гребо открыл гробницу фиванских жрецов, там не производилось никаких настоящих работ. Конечно, следовало бы взглянуть на гизские пирамиды, но там уже вовсе нечего делать. Лет шестнадцать или семнадцать назад мистер Флиндерс Петри провел детальнейшее их обследование.
"Кто он такой? — спрашивал себя Макс. — Египтолог или же просто человек, цитирующий из бедекера?" Виктория элегантно балансировала между Гудфеллоу и Бонго-Шафтсбери, пытаясь сохранить равновесие флирта.
С виду, вроде бы, все нормально. Два соперника за внимание со стороны молодой леди; младшая сестренка Милдред; Порпентайн, скорее всего — личный секретарь, поскольку Гудфеллоу выглядит вполне солидно. Но что кроется внутри?
Он пришел к ответу, сам того не желая. В землях Бедекера нечасто можно встретить самозванца. Двуличность противозаконна. Такой человек из Гудфеллоу, хорошего парня, сразу превращается в Бэдфеллоу, парня плохого.
Эти люди лишь притворяются туристами. А сами играют в какую-то игру, отличную от максовой, и это его испугало.
Разговор за столиком замер. Лица трех мужчин вдруг потеряли былой энтузиазм. Причиной послужила новая фигура, появившаяся возле столика неприметный человек в накидке и синих очках.
— Привет, Лепсиус, — сказал Гудфеллоу. — Что, устал от бриндизийского климата?
— Я приехал в Египет по одному срочному делу.
Итак, за столом уже не четверо, а семеро. Макс вспомнил свое видение. Ну и чудные здесь пташки! Кто эти двое? Он обратил внимание, как между новенькими проскочила та же "искра коммуникации", что и во взглядах между Порпентайном и Гудфеллоу.
Здесь что, произошла встреча двух сторон? И есть ли тут вообще стороны?
Гудфеллоу, пофыркивая, пил вино.
— А ваш приятель? — произнес он наконец. — Мы, можно сказать, надеялись снова увидеть его.
— Уехал в Швейцарию, — ответил Лепсиус, — к чистому воздуху и чистым горам. Рано или поздно начинаешь чувствовать, что этот грязный юг уже вот здесь сидит.
— Но вы, тем не менее, отправились еще южнее. Мне иногда кажется, что по мере продвижения по Нилу человек приближается к первобытной непорочности.
"Они неплохо рассчитали время", — отметил Макс. Определенным репликам соответствовали определенные жесты. Да, это тебе не твои любительские забавы.
Лепсиус размышлял:
— Ну разве здесь не звериные законы? Никакого права собственности. Постоянный бой. И победитель выигрывает сразу все. Славу, жизнь, власть, собственность. Все!
— Возможно, вы и правы. Но понимаете, Европа цивилизованна. И там, к счастью, законы джунглей недопустимы.
Странно: и Порпентайн, и Бонго-Шафтсбери молчали. Каждый, прищурив глаз, без всякого выражения смотрел на своего напарника.
— Так мы с вами, может, и в Каире встретимся? — сказал Лепсиус.
— Очень даже вероятно, — последовали кивки.
И после этого Лепсиус удалился.
— Какой странный джентльмен! — улыбнулась Виктория, одергивая Милдред, которая подняла уже руку, чтобы запустить камешком в удаляющуюся фигуру.
Бонго-Шафтсбери повернулся к Порпентайну:
— Разве это странно — предпочитать чистое нечистому?
— Это может зависеть от работы, — возразил Порпентайн. — И от работодателя.
32 
