очень нудно 
52 
— Работай один! — гаркнул Шмяк в люк. — Я задерживаю твоего напарника за дисциплинарное нарушение. — Анхель, который уже наполовину высунулся из люка, вонзил свои зубы Шмяку в ногу. Шмяк взвизгнул. Профейн увидел, что Анхель исчез, а на его месте появился прежний розовый полумесяц. Капли дождя падали в люк, стекая по старой кирпичной окаемке. С улицы доносилось шарканье ног.
— Ну что за черт? — выругался Профейн. Он направил луч фонарика в туннель и увидел там кончик хвоста, вильнувший за следующим изгибом трубы. Он пожал плечами. — Ну что ж, спасай свою задницу.
Он спрыгнул вниз, в одной руке — винтовка на предохранителе, в другой фонарик. Впервые он отправился на охоту в одиночку. Но он не боялся: когда настанет момент убивать, под рукой всегда найдется опора для фонарика.
Судя по всему, он сейчас где-то на окраине, в Истсайде. Это уже не его территория: Боже, неужели в погоне за аллигатором он пересек весь город? Профейн повернул в изгиб, и розовый свет неба исчез. Теперь перемещался только инертный эллипс, в фокусах которого находились они с аллигатором, связанные лишь слабой осью света.
Они свернули влево. Вода становилась глубже. Это был Приход Фэринга, названный так в честь одного священника, который много лет назад жил здесь и проповедовал. Во времена Депрессии, в благоприятный в смысле Апокалипсиса час, отец Фэринг решил, что, когда Нью-Йорк умрет, в нем останутся жить лишь крысы. По восемнадцати часов на дню он обходил очереди за похлебкой и миссии, пытаясь утешить и залатать потрепанные души. Ему виделся город, заполненный истощенными трупами — они покрывают собой тротуары и газоны в парках, плавают пузом вверх в фонтанах и висят с перекошенными шеями на фонарных столбах. Не успеет кончиться год, как этот город — а может, и вся Америка, хотя его взгляд не простирался столь далеко — будет принадлежать крысам. Ну а раз такое дело, — думал отец Фэринг, — то крысам нужно дать фору, то есть обратить их к Римской Церкви. Однажды вечером — это было в начале первого президентства Рузвельта — он спустился в ближайший люк, захватив с собой Катехизис балтиморского издательства, требник и — по причинам, которые так и остались тайной, — "Современное мореплавание" Найта. Судя по дневникам, найденным много месяцев спустя после его смерти, первым делом он наложил вечное благословение и несколько экзорцизмов на стоки, текущие между Лексингтоном и Ист-Ривер и между Восемьдесят шестой и Семьдесят девятой улицами. Это место стало называться Приходом Фэринга. Его бенедикции, к тому же, снабдили приход постоянным источником святой воды и сняли заботы, связанные с индивидуальным крещением прихожан. Кроме того, он ожидал, что другие крысы, прослышав о том, что делается под Истсайдом, тоже придут для обращения. И вскоре он станет духовным лидером наследников земли. Отец Фэринг рассудил, что с их стороны будет не такой уж большой жертвой выделять ему троих собратьев в качестве физической пищи в обмен на пищу духовную.
На берегу канализации он соорудил себе небольшой шалаш. Ряса служила ему постелью, а требник — подушкой. Каждое утро он разводил костерчик из выловленных и просушенных ночью деревяшек. Рядом — под водостоком — была выемка. Там он пил и умывался. Позавтракав жареной крысой ("Потроха, — писал он, — самая сочная часть"), отец Фэринг принимался за первоочередное дело учиться общению с крысами. И очевидно преуспел.
Запись от 23 ноября 1934 года гласит:
Игнациус оказался по-настоящему трудным учеником. Сегодня он спорил со мной о природе индульгенции. Варфоломей и Тереза были на его стороне. Я зачитал им из катехизиса: "Посредством индульгенций Церковь снимает с нас мирское наказание за грехи, воздавая из своей духовной сокровищницы часть бесконечного искупления Иисуса Христа и сверхдостаточного искупления Благословенной Девы Марии и всех святых".
— А что такое, — поинтересовался Игнациус, — "сверхдостаточное искупление"? Я снова зачитал: "Это — искупление, которое они получили за свою жизнь, фактически в нем не нуждаясь, и направляемое Церковью на других членов сообщества святых".
— Ага! — возликовал Игнациус. — В таком случае чем же это отличается от безбожного с вашей точки зрения марксового коммунизма? От каждого — по способностям, каждому — по потребностям. Я попытался объяснить, что коммунизм коммунизму рознь: ранняя Церковь, например, и в самом деле основывалась на всеобщей благотворительности и равном дележе собственности. Тут Варфоломей предположил, что доктрина о духовном богатстве возникла из экономических и социальных условий, в которых пребывала Церковь в годы младенчества. Тереза тут же обвинила Варфоломея в приверженности марксистским взглядам, после чего разгорелась ужасная битва, в которой у бедной Терезы выцарапали глаз. Дабы спасти Терезу от дальнейших мучений, я усыпил ее и после вечерней службы великолепно поужинал останками. Оказалось, что хвосты, если варить их подольше, — вполне сносная пища.
52 
