117 
И вот ты в Солсбери-Крэгз — сидишь, вспоминаешь эту все еще присутствующую в тебе темноту и смотришь на город, жалея себя и проклиная свою собственную дурость и впитавшееся в плоть и кровь безрассудство, санкционированную, легальную, фатальную алчность компаний, правительств и держателей акций — всех их.
Теннисный мяч.
Говорят, что эта штука размером с теннисный мяч. Ты запускаешь руку под плащ и пиджак и нажимаешь себе слева под ложным ребром. Боль. Ты не уверен, чувствуешь ты ее или нет — эту штуковину, новообразование; ты давишь и покашливаешь, боль усиливается. Ты перестаешь давить, и боль прекращается.
Операция, инъекции; химиотерапия. Тошнота и преждевременное облысение, возможно временное.
Ты сутулишься, раскачиваешься взад-вперед и смотришь на шпили, крыши, башенки, трубы, деревья города и парков и землю, что лежит дальше, простирается до двух мостов. Поворачиваешь голову направо и видишь Крамонд-Айл, Инчколм, Инчмикери и Инчкейт. Инчмикери какой-то маленький, весь застроен домами, над которыми торчат две башни.
Энди вернулся — поднялся по ступенькам четверть часа спустя. Он спросил, что ты надумал, и ты ответил, что позвонил только своему доктору. Он улыбнулся, сказал, что оставляет телефон тебе, и попросил дать ему час. Затем он протянул тебе руку.
Ты потряс не его руку — потряс головой и опустил глаза. Он ухмыльнулся, пожал плечами и вроде бы понял.
— До свиданья, — сказал он, и на этом все кончилось.
Он сбежал вниз по ступенькам и исчез.
Спустя пять минут ты, сидя в оборудованной на восточной оконечности острова бетонной огневой позиции среди залежей птичьего помета, оглушенный пронзительными криками сбившихся в стаю чаек, смотрел, как маленькая черная надувная лодка, переваливаясь на волнах, направляется в сторону Грантона. Вдали на юге вставали резкие очертания города и гор.
Ты дал ему тот час, о котором он просил. Через двадцать минут после того, как ты набрал 999, появились два полицейских катера — они, подпрыгивая и шлепая по воде, приближались к острову; потом на остров была доставлена еще группа полицейских — за ними сгонял один из катеров.
Они обнаружили останки доктора Хэлзила в одном из артиллерийских погребов, высеченных глубоко в скалах острова.
Ты в последний раз говоришь с Макданном, рассказываешь ему обо всем, что случилось и в Инчмикери, и за день до этого, на дороге, когда ты возвращался с похорон; копы проверили твою машину, и оказалось, что, пока ты был на островке-кладбище, Энди сунул тебе в топливный бак мешочек сахара в растворимой упаковке.
Ты сказал Макданну, что сотовый телефон Энди спрятал в одном из зданий на острове и тебе понадобился целый час, чтобы его отыскать. Ты не знаешь, поверил он тебе или нет. Ты сказал, что, прежде чем спрятать телефон, Энди разрешил тебе позвонить доктору (при этом он держал пистолет у твоего виска), чтобы ты не сомневался: телефон работает. Макданн понимающе кивал, будто все это укладывалось в его схему.
Несколько дней у тебя дома еще остаются полицейские в тщетной надежде, что там появится Энди. А Эл и его жена, похоже, рады принять тебя в своей лейтской квартире.
Ты несколько раз попытался спасти свое королевство в «Деспоте», но не слишком усердно и без видимых результатов. Ты попробовал уловку в «Ксериуме», которую тебе показал Энди, и она сработала. Но сейчас игры не очень тебя увлекают. Этим утром пришло переадресованное письмо из финансовой компании, которым тебя уведомляют, что, если ты не начнешь платежи, лэптоп у тебя заберут. Пожалуй, пусть себе забирают.
В газете все знают, что ты болен, и каждый спешит выразить тебе сочувствие и оказать помощь. От тебя они сейчас почти ничего не просят, но сэр Эндрю позвонил с Антигуа Эдди и предложил тебе через него сделать цикл статей, изложить все случившееся — глазами очевидца, так сказать. Другие газеты тоже проявляют интерес; недостатка в предложениях нет, так что можно на этом сделать кой-какие деньги.
Ты видишь плотные струи дождя в воздухе; порывистый западный ветер швыряет их на город перед тобой; мосты из-за дождя почти не видны, а на острова в устье словно накинута огромная серая вуаль. Настоящая буря, а не дождь.
Вчера вечером ты наведывался в Коугейт и разжился чутком кокаина, чтобы взбодриться немного.
Убедившись, что рядом никого нет, ты поворачиваешься спиной к ветру и прячешь голову в плечи, залезаешь под пальто, достаешь из кармана пиджака маленькую жестяную коробочку и открываешь ее. Порошочек уже разделен на порции, и ты подцепляешь немного ключом от машины и вдыхаешь — по два малюсеньких холмика в каждую ноздрю, потом по три, потом по четыре, пока в горле не возникает положенное онемение. Вот так-то лучше.
Ты убираешь коробочку, шмыгаешь носом. Нащупываешь пачку у себя в пиджаке, пожимаешь плечами, достаешь и вскрываешь ее. Ты и ее купил вчера вечером. А ну его в жопу. Трахал я все это. В гробу видал. Святой Хантер понял бы меня, а дядюшка Уоррен написал бы об этом песню.
Ты прикуриваешь, качаешь головой, смотришь на этот повенчанный серой дымкой город и смеешься.
117 
