Последние отзывы

  40  

Дождь все еще идет. Ты закрываешь дверь, запираешь ее и быстро исчезаешь в ночи.

Пять минут спустя, когда ты уже готов завести мотоцикл и начинаешь волноваться — газ мог погаснуть, или сэр Руфус мог каким-нибудь образом освободиться, или его любовница появилась раньше времени и у нее был свой ключ, или что-то еще не сложилось, — ночь неожиданно сотрясается жутким взрывом, который освещает всю залитую дождем долину и висящие над ней тучи, образовав небольшое грибовидное облако раскаленного газа; оно поднимается, вращаясь, в темноте. Ты запускаешь двигатель, а грохот взрыва еще разносится в горах Уэльса.

— Хорошо, мистер Колли, я объясню вам, что происходит.

— Я только за, — говорю я, немного бравируя.

Инспектор Макданн и сержант Флавель сидят напротив меня за столом в кабинете совета директоров. Он расположен точно над кабинетом главного редактора под скосом островерхой крыши. В этом помещении с впечатляющими стропилами стоит почтенный стол и стулья — такие же, как в кабинете Эда, только поменьше. Стены обиты дубовыми панелями, на которых висят тоскливо официальные портреты бывших главных редакторов — суровые лица строго поглядывают вниз, напоминая вам, что это одна из старейших газет в мире. Вид из окон отсюда еще лучше, чем из кабинета Эда — ведь тут на этаж выше, — но хотя раньше мне здесь бывать не приходилось, окрестностями я что-то не особо любуюсь.

Выговор у инспектора — темноволосого коренастого крепыша — наполовину английский, наполовину как у типичного обитателя Глазго. На нем темный костюм, при нем черный плащ. Молодой сержант Флавель, в чьи обязанности входит ношение дешевенького дипломата, немного похож на Ричарда Гира^[40] с тонкими усиками, вот только синяя стеганая куртка с капюшоном поверх костюма диссонирует с этим образом. По крайней мере, ему не холодно. Свой пиджак я оставил на спинке стула в комнате новостей, а тут совсем не Африка. Когда я заявился в кабинет к Эдди, он, представив меня двум полицейским и сообщив, что у них до меня дело, предложил нам воспользоваться этим помещением.

Инспектор обводит комнату взглядом.

— Ничего, если мы здесь закурим? — спрашивает он меня.

— Ничего, — отвечаю я.

Сержант Флавель засекает на подоконнике пепельницу и идет за ней. Инспектор закуривает «Би-энд-Эйч».

— Курите? — спрашивает он меня, заметив мой взгляд.

— Нет, спасибо, — качаю головой я.

— Итак, мистер Колли, — говорит инспектор Макданн, переходя к делу, — мы проводим расследование ряда серьезных насилий и убийств, а также сопутствующих преступлений. Мы считаем, что вы могли бы оказать нам помощь в этом деле, и нам бы хотелось, с вашего позволения, задать вам несколько вопросов.

— Бога ради, — отвечаю я, делая глубокий вдох, когда до меня через стол доплывает облачко табачного дыма. Запах замечательный.

— Сержант, пожалуйста… — говорит Макданн.

Сержант достает из своего дипломата коричневый конверт под формат А4 и протягивает его инспектору — тот вынимает из конверта листок и вручает мне.

— Полагаю, это вам знакомо.

Это копия статьи с критикой телевидения — я делал ее месяцев пятнадцать назад. Не совсем моя специализация, но парень, занимающийся этими делами, слег тогда с глазной инфекцией, а я воспользовался случаем, чтобы высказаться.

— Да, это писал я, — говорю я, улыбаясь.

Еще бы — мое имя стоит на самом верху, под заголовком «Радикальный Уравнитель».

На лице инспектора Макданна появляется едва заметная улыбка. Я читаю статью, а ребята в синем — точнее, в черном и синем — поглядывают на меня.

Я читаю статью, те события всплывают в моей памяти, и я чувствую, как у меня на затылке волосы встают дыбом. Такого со мной не случалось уже лет двадцать.

Я возвращаю статью.

— И? — спрашиваю я.

Инспектор какое-то время разглядывает листок бумаги.

— «Возможно, — читает он вслух, — кому-то следует одну из телепрограмм подготовить для тех из нас, кому надоело смотреть, как получают по заслугам обычные преступники (коррумпированные землевладельцы, юнцы, злоупотребляющие травкой, и, конечно же, всенепременно наркоторговцы — эти самые отъявленные из всех негодяев, но и самые предсказуемые и не слишком опасные), и представить нам настоящего мстителя, Радикального Уравнителя, который займется иными личностями, вызывающими всеобщую ненависть. Того, кто пропишет их же собственное лекарство людям вроде Джеймса Андертона, судьи Джеймисона и сэра Тоби Биссета, того, кто воздаст должное всем этим хищникам, слетающимся на запах разложения, и подпольным торговцам оружием (включая министров ее величества — вы слышите, мистер Персиммон?), того, кто окоротит магнатов — таких, как сэр Руфус Картер, — которые собственные прибыли ставят выше безопасности других людей, того, кто накажет капитанов промышленности, которые, как попки, твердят набившую оскомину фразу: „интересы наших акционеров превыше всего“ и закрывают прибыльные предприятия, выбрасывая за ворота тысячи людей, чтобы их и без того уже не бедствующие инвесторы из прилондонских графств и Марбеллы могли бы получить еще сверх того, а ведь денежки никогда не бывают лишними, в особенности если подумываешь пересесть на „БМВ“ седьмой серии или перенести свою пивнушку в более дорогой квартал». — Инспектор поднимает на меня взгляд и по его лицу пробегает мрачноватая улыбка. — Ведь это вы писали, мистер Колли?

  40