очень нудно 
52 
Когда в тот же вечер Дора вернулась с подносом кушаний, достаточно легких для желудка и удобных для обращения с ними однорукого инвалида, Пэйс швырнул поднос в противоположную стену.
Дора собрала размятую картошку опять в тарелку и с размаху шлепнула ее на столик рядом с ним.
– А лужу от супа подотрешь сам. Я не стану.
И снова горделивой походкой вышла из комнаты, стараясь не хлопнуть дверью.
Пэйс выругался, но, надо полагать, ее святые уши проклятий не слышали.
Через пять минут она вернулась с кувшином холодного лимонада. Пэйс ерзал по полу, подбирая здоровой рукой фасоль и кусочки ветчины. Он зверски посмотрел на нее, но встать не попытался.
– Ты несчастный неблагодарный мерзавец, но я не позволю тебе запугать меня, – сообщила ему Дора спокойно.
– А ты сующая нос не в свои дела бесстыжая девка, – насмешливо бросил он, сидя на полу, – и ты тоже меня не испугаешь. Я не нуждаюсь в няньках.
– Тебе нужен сторож. Я долгие часы старалась держать твою больную руку, чтобы ты на нее не лег, и я не позволю тебе сгноить ее по недомыслию. Можешь голодать, если тебе так нравится, но руку я лечить буду все равно.
Кончив подбирать крошки, Пэйс отодвинул миску, и устало прислонился к стене.
– Я приехал сюда не для того, чтобы лечь лишним бременем на твои плечи. Уходи в Большой дом, нянчись с моей матерью, утешай Джози и укачивай Эми, пока не заснет. Джексон может позаботиться о моей руке.
Дора закрыла глаза, явно стараясь собрать остатки терпения.
– Джози и Эми уехали из дома несколько недель назад. Осталось ухаживать только за твоей матерью, а ее положение значительно улучшилось.
И снова открыла глаза.
– У Джексона гораздо меньше времени, чтобы ухаживать за твоей рукой, чем у меня. Уже несколько месяцев не было дождя, и он роет оросительные канавы в надежде спасти хоть часть урожая.
– Тогда пришли Одела или кого-нибудь из мужчин с фермы. Но я не хочу, чтобы ты была здесь, – упрямо настаивал он.
У Доры был такой вид, как будто она сейчас его стукнет, и Пэйс сделал усилие над собой, чтобы не дрогнуть. Он явно был не в состоянии держать удар, а вел себя подобным образом из инстинктивных побуждений.
– Одел ушел солдатом в армию на прошлой неделе. А те, кто не ушел на фронт, убежали. У твоего отца остался только Солли, и то лишь потому, что Джексон уговорил его остаться. Он помогал Джексону, пока твой отец не отказался нанимать его, и теперь, наверное, Солли тоже переправился через реку, как остальные.
Пэйс поморщился.
– Ну тогда пришли кого-нибудь из женщин. Тебе нельзя сюда приходить.
Она с любопытством оглядела его.
– Я здесь живу и ухаживаю за тобой уже несколько недель. Если ты заботишься о моей репутации, то для этого уже слишком поздно и вряд ли это необходимо. И никому нет дела, чем я тут занимаюсь или куда хожу.
Пэйс мрачно взглянул на Дору и с трудом встал с пола.
– Мне есть дело. А теперь убирайся отсюда к черту. Но Дора, несмотря на проклятия и угрожающее выражение его лица, не шевельнулась.
– Сначала я полечу твою руку.
Наверное, бульдог, вцепившийся в кость, не мог быть более решителен. И Пэйс уступил и вынес муки ада, пока, склонившись над ним, прикасаясь нежной грудью к его руке, наполняя его ноздри сладким ароматом своего тела, она занималась раной. Ему так хотелось сорвать безобразный чепец с ее головы и выпустить на волю льняные локоны.
Какого черта и кого он обманывает? Ему хотелось разорвать шнуровку на ее лифе и схватить за грудь. Ему хотелось задрать ее юбки и втащить на себя. Ему хотелось спустить своего ангела-хранителя на землю и сделать человеком, как все прочие.
А у него не было сил даже поднять миску супа.
Глава 12
Трудно бороться с внезапным желанием,
но помни, что насыщение будет
всегда униженьем высокой души.
Июль 1864 года
Лежа в душной темноте, Пэйс беспокойно ворочался на смятых простынях. Он никогда не умел, как следует постелить постель, но Доре он этого тоже не позволит. Пэйс не хотел, чтобы Дора крутилась вокруг него. Она заставляла его вздрагивать, ее присутствие внушало ему невозможные мысли.
Господи Боже, да она еще почти ребенок. Он просто слишком долго обходился без женщины, иначе не стал бы таким образом думать о малютке Доре. Да, Пэйс знал, что он самый распущенный ублюдок, но еще никогда не падал так низко – желая овладеть ребенком. Но нет, она уже не ребенок. Пэйс не знал, сколько Доре лет, но он был чертовски уверен, что девушка давно вышла из детского возраста. И сознание этого парализовало все его мыслительные способности.
52 
