очень нудно 
55 
Пэйс как раз и застал ее за этой последней процедурой и раздраженно крикнул:
– Не давай мне этой бурды. Не хочу лежать как бревно, когда эти ублюдки вернутся.
Дора взглянула в тревоге:
– А они вернутся?
– Не сегодня, мисс Дора, но если вернутся, меня они здесь не застанут.
Джексон осторожно подвел Пэйса к постели, помог уложить его и выпрямился, освободившись от ноши.
– Я сейчас отсюда дам деру, пока время позволяет.
– А как же Лиза?
Дора в ужасе уставилась на Джексона. Этот последний удар лишил ее возможности что-либо соображать.
– Я для нее там больше сделаю, чем здесь. – И Джексон передернул плечами. – Я просто затаюсь, пока не смогу за ней вернуться.
– Не валяй дурака, Джексон, – сердито проворчал Пэйс, устраиваясь поудобнее. – Они конфискуют твое имущество и все твои деньги, если ты сбежишь. Просто тебе надо спать в доме, пока я не смогу переговорить с армейским командованием. Может, мы сможем их убедить, что твой хозяин – лояльный федерал и если ты согласишься вступить в армию, они тебя выкупят у него, и ты станешь свободным. И накопленные денежки тогда сбережешь. Там, за рекой, добровольцам хорошо платят. Ты, может, даже удвоишь свои сбережения.
– Ты его посылаешь на фронт, но его там убьют, – возразила Дора. – Какой же ты ему друг? Нет, надо найти другой путь.
– Уведи ее отсюда, Джек, – пробормотал Пэйс, откидываясь на подушки и закрывая глаза, – чтобы больше нас с тобой не пилила…
– Пилила…
Дора оттолкнула Джексона, подошла к постели, выдернула подушку у Пэйса из-под головы, чтобы попышнее взбить ее, и с размаху сунула опять ему в руки, словно избегая прикосновения к его голове. – Я не пилю! Ты не смеешь войти сюда, перевернуть вверх дном мою жизнь и рассчитывать, что я буду помалкивать. Ты сказал тому человеку, что я твоя женщина! Что он теперь обо мне подумает? Я не смогу людям в городе в глаза смотреть. Я должна буду объяснить свое поведение на собрании. А теперь ты к тому же посылаешь Джексона на войну, чтобы его там убили. Ты ужасный, ты страшный человек, Пэйсон Николлз, и хотела бы я, чтобы ты занимался лишь тем, что тебя касается.
– Если бы он думал только о своих делах, мисс Дора, я бы сейчас был мертвяком, – сухо заметил Джексон.
– Не был бы. Я бы тебе помогла. И мне не пришлось бы для этого стрелять в того заблудшего беднягу. Насилие порождает лишь насилие. Неужели ты в этом еще не убедился?
Не открывая глаз, Пэйс потер свою гудящую голову здоровой рукой.
– Уходи, Дора. Выметайся, пока я не приказал Джексону вынести тебя отсюда. И, Джексон, возьми мое ружье, когда будешь провожать ее до дома. К черту закон!
Никогда в жизни Дора не была так сердита и растерянна. Ей хотелось кричать, швырять и бросать вещи. Но она, разумеется, не могла себе этого позволить. Как повелось еще с детских дней, она укрыла свою ярость под обычным спокойным умиротворенным видом, приподняла окостеневшими от напряжения пальцами юбку и выплыла из комнаты.
Когда она вышла на дорожку, ее охватила нервная дрожь. Она твердила себе, что это просто от волнения при мысли, что могло произойти. Добрый христианин мог бы этой ночью погибнуть. Она знала, что в мире существует зло, но от этого знания столкновение с ним было не легче. Вцепившись пальцами в юбку, она зашагала быстрее.
– Жалко мне бросать вас одну в такой заварухе, мисс Дора, – сказал Джексон, идя рядом с ней. Он без труда успевал, своими длинными ногами подлаживаясь под ее торопливый мелкий шаг. – Но сдается мне, что урожай так и так уже погиб. И может, вам подумать, как продать ферму?
– Я скорее продам ее тебе, чем этим несчастным вороватым бездельникам. Нет, Джексон, я держусь за свою землю и никому из них не удастся заставить меня ее продать.
Джексон с минуту молчал. А когда заговорил, то голос его был тускл и монотонен от безнадежности: – Вряд ли они позволят мне осесть здесь и заниматься землей, мисс Дора. Я так думаю, что если стану солдатом, то на свои сбережения выкуплю Лизу и увезу ее за реку. А если вернусь, то снова буду арендатором. У меня спина крепкая.
– А у тебя есть здесь друзья, Джексон?
Дора усилием воли взяла себя в руки, чтобы обратиться мыслями всецело к бедственному положению Джексона. Когда думаешь о других, гораздо легче забывать о себе.
– Нет, мэм, с тех пор как хозяин продал мою маму с маленькой сестренкой на сторону, я не знаю, где они сейчас. Надеюсь, что теперь, когда мистер Линкольн сказал, будто мы все свободны, они освободились тоже, но я от них ничего не слышал. А здешние, по правде говоря, не намного лучше живут, чем беглые.
55 
