очень нудно 
46 
Марсенда положила левую руку на ладонь правой — а вот и неправда, ничего подобного: эту фразу можно понять так, будто левая ее рука способна повиноваться приказам мозга и накрыть собой правую, и, чтобы понять, как ей это удалось, следовало бы опять же оказаться в гостиной и своими глазами увидеть, как правая рука перевернула левую, потом подлезла под нее, обхватила ее запястье двумя пальцами — мизинцем и безымянным, и вот только после этого обе руки вместе приближаются к Рикардо Рейсу, предлагая друг друга, или взывая о помощи, или смиряясь с неизбежностью: Скажите мне, верите ли вы все же в мое исцеление? Я, право, затрудняюсь с ответом, четыре года без видимых улучшений — срок немалый, доктор, который вас пользует, осведомлен много лучше, чем я, и может оценить положение более здраво, а, кроме того, еще раз говорю — это не моя область. Что же, мне отказаться от поездок в Лиссабон, сказать отцу, что я смирилась со своей участью, и потому довольно тратить деньги впустую? Пока что у вашего отца два повода приезжать сюда, и если один исчезнет, то. То у него достанет отваги приезжать в Лиссабон одному. Однако он лишится алиби, которое получает благодаря вашему нездоровью: сейчас он видит себя отцом, мечтающим о выздоровлении дочери, а все прочее как бы выносится за скобки. Так что же мне делать? Мы с вами так недавно знакомы, что я не считаю себя вправе давать вам советы. Но я сама прошу их у вас. Тогда продолжайте ездить в Лиссабон, делайте это ради вашего отца, даже если разуверились в успехе. Я уже почти разуверилась. Отстаивайте то, что еще остается, вера в ваше выздоровление будет служить ему алиби. Но зачем? Чтобы сохранить надежду. Надежду на что? Ни на что, саму по себе, иногда подходишь к такому пределу, за которым уже нет ничего, кроме надежды, и вот тогда оказывается, что у нас есть все. Марсенда откинулась на спинку дивана, медленно потерла тыльную сторону левой ладони, она сидела спиной к окну, и лицо ее было едва различимо — в других обстоятельствах Сальвадор давно бы уже распорядился, чтобы зажгли большую люстру — гордость отеля «Браганса» — но теперь управляющий словно бы намеревался продемонстрировать всю степень своего недовольства тем, что его так высокомерно выбросили на обочину разговора, который, между прочим, он и вдохновил, поведав Рикардо Рейсу о докторе Сампайо с дочерью, а доктору Сампайо с дочерью — о Рикардо Рейсе, так что эти двое, ведущие еле слышную беседу, ему обязаны своим свиданием в полумраке гостиной, и не успел он додумать эту мысль до конца, как люстра вспыхнула по воле Рикардо Рейса, который решил, что если кто-нибудь паче чаяния войдет в гостиную, то сочтет неприличным этот тет-а-тет в потемках, пусть даже сидят там врач и больная, это, пожалуй, похуже, чем оказаться вдвоем на заднем сидении таксомотора. Вот правильно, сеньор доктор, я как раз собирался включить свет, сказал появившийся Сальвадор и улыбнулся, и ему улыбнулись в ответ, исполняя ритуал цивилизации, на треть состоящей из лицемерия, на треть — из необходимости и на треть — из глубоко запрятанного отвращения. Сальвадор удалился, и продолжительное молчание — показалось, а потом и оказалось, что при свете говорить будет трудней — нарушила Марсенда: Не сочтите за нескромность с моей стороны, но почему вы уже месяц живете в отеле? Я еще не подыскивал себе квартиру, потому что не решил окончательно, останусь ли в Португалии, не исключено, что в конце концов уеду в Рио. Сальвадор сказал, вы прожили там шестнадцать лет, и что же побудило вас вернуться? Тоска по родине. Быстро же она унялась, если вы уже собрались назад. Это не совсем так: когда я садился на пароход, мне казалось, что имеются веские основания для приезда сюда и что здесь мне предстоит решить важнейшие вопросы. А теперь больше не кажется? А теперь, начал он и не договорил, устремив взгляд на висевшее перед ним зеркало, а теперь, знаете, когда слон чувствует, что ему недолго осталось, он отправляется туда, где должен будет встретить смерть. Значит, если вы навсегда вернетесь в Бразилию, эта страна станет для слона тем местом, где он должен умереть? Эмигрант, видите ли, всегда думает о стране, где ему, быть может, суждено окончить свои дни, как о стране, где он будет жить-поживать, в том-то и разница между мной и слоном. И что же, не исключено, что через месяц вас уже здесь не будет? Может быть, к тому времени жизнь моя войдет в лиссабонскую колею. Или переместится в Рио-де-Жанейро. Вы об этом тотчас узнаете от нашего Сальвадора. Я приеду, чтобы не потерять надежды. Если не потеряете надежду, застанете меня на прежнем месте.
46 
