20 
— Джим! Выходи сюда!
— Вилл, — слабо выдохнул Джим. — Оставь меня.
— Черта с два! — Одним прыжком Вилл очутился рядом с Джимом, схватил его за поясной ремень и потянул.
Явно не сознавая, что его вытаскивают из лабиринта, Джим упирался и продолжал протестовать, завороженный каким-то незримым видением.
— О Вилл, о Вилли, Вилл, о Вилли…
— Джим, балда, я отведу тебя домой!
— Что? Что? Что?
Они очутились на воздухе. Похолодало, и небо еще потемнело, над головой у них пылали озаренные заходящим солнцем редкие облака. Вечерняя заря наделила своим пламенем щеки Джима, его разомкнутые губы и широко раскрытые, отливающие яркой зеленью глаза.
— Джим, что ты увидел там? То же, что мисс Фоули?
— Что? Что?
— Сейчас как врежу по носу! Пошли!
Он толкал, тянул, волок, только что не тащил на себе эту лихорадку, это возбуждение, этого уже податливого друга.
— Не могу тебе объяснить, Вилл, все равно не поверишь, не могу рассказать, там, о, там, там…
— Замолчи! — Вилл ударил Джима по руке. — Ты пугаешь меня до потери сознания, как она напугала нас. Черт знает что! Скоро ужинать пора. Наши подумают, что нас уже нет на свете!
Они шагали, вороша осеннюю траву теннисными туфлями, через пахнущие сеном и перегноем луга за шатрами, и Вилл не отрывал глаз от города, а Джим озирался на развевающиеся в воздухе флаги, темнеющие по мере того, как солнце уходило за край земли.
— Вилл, мы должны вернуться туда. Ночью…
— Ага, возвращайся один.
Джим остановился.
— Ты не отпустишь меня одного. Ты всегда должен быть рядом, разве нет, Вилл? Защищать меня?
— Будто ты нуждаешься в защите. — Вилл начал было смеяться, но осекся, потому что Джим смотрел на него, и лихорадочный огонь погас, утопая в сумраке рта, узких ноздрей, внезапно ввалившихся глаз.
— Ты ведь всегда будешь со мной, Вилл?
Он жарко дохнул на друга, и в крови у того тотчас проснулся старый знакомый ответ: да, да, ты это знаешь, да, да.
И поворачивая вместе, они споткнулись о звонкий темный бугор кожаной сумки.
Глава семнадцатая
С минуту они стояли молча над огромной кожаной сумкой.
Вилл как-то робко пнул ее ногой. Железо в сумке забурчало, как если бы она страдала несварением желудка.
— Постой, — сказал Вилл, — это же сумка продавца громоотводов!
Джим просунул руку в кожаную пасть и извлек металлический стержень, облепленный фантастическими чудовищами, клыкастыми и глазастыми китайскими драконами в зеленых доспехах, крестами и полумесяцами. Всевозможные символы разного веса и разного смысла, призванные защищать человека, цеплялись за руки мальчуганов.
— Гроза так и не пришла. Но он ушел.
— Куда? И почему оставил свою сумку?
Оба поглядели в сторону Луна-Парка, где сумерки глушили краски пузатого брезента. Поглощая шатры, растекались холодные тени. Люди на автомобилях обозначили усталыми гудками свое степенное возвращение в город. Мальчики на костлявых велосипедах свистом влекли за собой собак. Скоро ночь завладеет центральной дорожкой и тени поползут вверх по «чертову колесу», омрачая звезды.
— Люди не бросают как попало то, в чем смысл всей их жизни, — сказал Джим. — Здесь все имущество того старика. Что-то важное, — жарко выдохнул Джим, — понудило его забыть, так что он ушел, оставив свою сумку.
— Что именно? Что за важная причина заставляет человека забыть обо всем?
— Так ведь этого никто тебе не скажет. — В сумрачном свете Джим пытливо посмотрел на друга. — Ты должен выяснить сам. Загадка на загадке. Продавец громоотводов. Сумка продавца громоотводов. Если не попробуем выяснить теперь, можем не узнать никогда.
— Джим, через десять минут…
— Точно! Центральная дорожка окутается мраком. Все посетители — дома, ужинают. Только мы одни. Правда, здорово? Только мы! Двигаем обратно!
Проходя мимо Зеркального лабиринта, они увидели, как две армии — миллиард Джимов, миллиард Виллов — столкнулись, слились, исчезли. И подобно этим армиям исчезли реально существующие толпы посетителей.
Друзья одни стояли в цитадели сумерек, думая о всех тех мальчиках, которые в светлых комнатах в городе садились за стол с горячими блюдами.
Глава восемнадцатая
Красные буквы извещали: «НЕ РАБОТАЕТ! НЕ ПОДХОДИТЬ!»
20 
