очень нудно 
157 
Друз по-прежнему не сходил с избранного им для произнесения речи места и ясно видел, как при одном упоминании имени Гая Мария лица некоторых сенаторов помрачнели. Сам же Марий, сидевший в первом ряду, среди консулов, остался к этому упоминанию совершенно безучастен и сохранял редкое спокойствие. В среднем ярусе на противоположной стороне, лицом к Марию, сидел экс-претор Луций Корнелий Сулла, недавно вернувшийся из Киликии, где он исполнял обязанности временного наместника. Сулла жадно ловил каждое слово Друза, который продолжал излагать свою мысль:
– Однако все это не способно покончить с самым близким и непосредственным источником зла: ager publicus в Италии и Сицилии. Необходимо что-то делать! Ибо покуда это зло не изжито – оно будет разъедать наши моральные устои, нашу этику, наше духовное здоровье, самые основы нашего существования. В настоящее время общественные земли в Италии принадлежат тем из нас и всадников, кто заинтересован в латифундиях, пастбищном хозяйстве. В Сицилии – крупным поставщикам ячменя, которые в большинстве своем спокойно живут в Риме, предоставив ведение хозяйства своим управляющим и рабам. На ваш взгляд, подобное положение вещей достаточно стабильно? Тогда примите во внимание следующее: еще с тех пор, как Тиберий и Гай Семпроний Гракх заронили в нас эту мысль, ager publicus Италии и Сицилии лежат в ожидании, когда их искромсают на куски и расхватают. Насколько благородными людьми проявят себя грядущие полководцы? Удовольствуются ли они, подобно Гаю Марию, расселением своих ветеранов на зарубежных территориях или станут обольщать солдат посулами дать им италийские земли? Достанет ли благородства у будущих народных трибунов? Не выступит ли на сцену новый Сатурнин, который постарается привлечь низы обещанием земельных наделов в Этрурии, Кампании, Умбрии, Сицилии? Можно ли положиться на благородство плутократов будущих времен? Не может ли случиться так, что размеры общественных наделов будут еще увеличены, так что в итоге один или двое-трое человек завладеют половиной Италии или Сицилии? Ибо какой смысл называть общественные земли собственностью государства, если государство отдает их на откуп и те, кто стоит у кормила государственной власти, могут законодательным путем присвоить себе право поступать с этими землями как им вздумается?!
Сенаторы зашевелились. Друз набрал полную грудь воздуха, широко расставил ноги и приступил к заключительной части:
– Нужно покончить с этим раз и навсегда, говорю я вам! Ликвидировать так называемые общественные земли Италии и Сицилии. Давайте здесь, сейчас наберемся мужества, чтобы сделать то, что должно было быть сделано уже давно: разделить все общественные владения на мелкие наделы и раздать их беднякам, ветеранам армии и вообще всем, кто того достоин! Давайте начнем с членов богатейших аристократических родов: выделим каждому из сидящих здесь его десять югер[115] из общественных земель. Выделим каждому римскому гражданину десять югер! Для одних это ничтожно мало, для других же – богатство, какого у них никогда еще не было. Раздайте землю, говорю я – все до последней йоты! Не оставляйте ничего алчным людям, которые придут за нами, чтобы они не смогли уничтожить нас, наш класс, наше достояние. Да не достанется им ничего, кроме неба да объедков! Я поклялся приложить все силы, чтобы так было! И я постараюсь добиться того, чтобы после меня от общественных земель не осталось ничего, кроме неудобиц на болотах. И не потому, что я забочусь о достойных и о бедняках. Не потому, что я беспокоюсь о судьбе наших солдат-ветеранов. И не потому, что я завидую присутствующим здесь и их собратьям из сословия всадников, кому отданы были на откуп эти земли. А потому – и это единственная побудительная причина, – что римские общественные земли таят в себе будущую катастрофу, покуда они лежат без дела в ожидании какого-нибудь полководца, который решит раздать их своим войскам вместо пенсии, какого-нибудь трибуна-демагога, который с помощью их раздела вздумает обеспечить себе власть над Римом, или нескольких плутократов, которые поймут, что присвоив эти земли, они обеспечат себе владение половиной Италии или Сицилии!
Сенаторы выслушали его, и речь эта заставила их призадуматься. По крайней мере, в этом он преуспел. Даже Филипп не нашелся, что возразить. Цепион хотел было выступить, но Секст Цезарь отказал ему в слове, бросив, что на сегодня уже сказано достаточно, и заседание продолжится завтра.
157 
