очень нудно 
63 
Пока что Митридат ничего не знал о новом царе Армении, помимо того, что тот молод, приходится законным сыном старому царю Артабазу, зовется Тиграном и с раннего детства был заложником парфянского царя. «Правитель одного со мной возраста! – окрыленно размышлял Митридат. – Правитель могущественного восточного царства, не имеющий никаких обязательств перед Римом и способный присоединиться к Понту, образовав с нами антиримский союз!»
Армения лежала среди высокогорий, примыкающих к Арарату, и простиралась на восток вплоть до Каспийского, или Гирканского моря; традиционно и географически она была тесно связана с Парфянским царством, властители которого никогда не проявляли интереса к землям, лежащим к западу от реки Евфрат.
Наименее сложный путь лежал вдоль Галиса до его истоков, затем через водораздельный хребет – в небольшое владение Митридата под названием Малая Армения и в верховья Евфрата, далее через еще один хребет к истокам Аракса и вдоль этой реки – к Артаксате, городу на Араксе, служившему Армении столицей. Зимой совершить такое путешествие было бы невозможно, настолько высоки были все здешние горы, однако в начале лета оно доставляло немало удовольствия: в долинах цвели разнообразные цветы – голубой цикорий, желтые примулы и лютики, пламенные маки. Здесь не существовало диких лесов; их заменяли тщательно ухоженные посадки деревьев, используемые на дрова, а также в качестве ветрозащитных полос. Здешнее лето было настолько коротким, что тополя и березы еще не успели одеться листвой, хотя стояло начало июня.
На пути каравана не встречалось городов, не считая Караны, деревень также было совсем немного; даже шатры кочевников почти не попадались на глаза. Из этого следовало, что посольство поступило верно, захватив с собой все необходимое в пути зерно; фрукты и овощи собирались в дороге, мясо же покупалось у встречных пастухов. Митридат поступал мудро: он щедро платил за необходимую его спутникам снедь, в результате чего остался в памяти незамысловатого горного люда справедливым, как бог, и сказочно щедрым.
В Квинктиле они вышли к Араксу, чтобы следовать далее вдоль его извилистого русла. Митридат следил за тем, чтобы местным жителям с лихвой компенсировались все причиняемые караваном неудобства, хотя для переговоров приходилось прибегать к языку жестов, ибо знающие азы греческого жители остались далеко позади, за Евфратом. Царь выслал вперед отряд, который должен был сообщить в Артаксате о его приближении; на подходе к городу с его лица не сходила улыбка, ибо он знал, что это длительное и изнурительное путешествие предпринято далеко не напрасно.
Армянский царь Тигран сам выехал встречать царя Митридата Понтийского на дорогу, за городские стены, окруженный стражами в свисающих до земли кольчугах, вооруженными длинными копьями, со щитами на спинах. Царь Митридат любовался их крупными конями, тоже одетыми в кольчуги. Замечательное зрелище являл собой и повелитель армян, защищенный от солнца зонтиком, стоя правивший шестью парами белых быков, запряженных в золотую колесницу на маленьких колесиках. На царе была великолепная мантия, расшитая драгоценной нитью и сияющая, как огонь, и плащ с короткими рукавами. Голову его венчала высоченная тиара, обхваченная белой лентой диадемы.
Митридат, закованный в золотые доспехи, в своей неизменной львиной шкуре, в греческих сапожках и с усыпанным драгоценными камнями мечом на сверкающей перевязи, соскочил со своего высокого гнедого коня и зашагал к Тиграну с вытянутой для приветствия рукой. Тигран вышел из своей четырехколесной колесницы и протянул гостю обе руки. Руки царей встретились, черные глаза заглянули в зеленые. Так началась дружба, зиждившаяся не только на взаимной приязни. Цари сразу увидели друг в друге союзников. Они вместе зашагали по пыльной дороге к городу.
Тигран оказался светлокож, но темноволос и темноглаз; волосы и борода его отличались невиданной длиной, были тщательно завиты и переплетены золотыми нитями. Митридат готовился к встрече с эллинизированным монархом; Тигран же был совершенно не эллинизирован – скорее, в нем чувствовалось влияние Парфии, отсюда прическа, борода, длинная одежда. К счастью, при этом он блестяще владел греческим языком, в чем от него не отличались всего двое-трое его ближайших вельмож. Остальные придворные, подобно простонародью, пользовались мидийским диалектом.
– Даже в таких сугубо парфянских городах, как Экбатана и Сузы, владение греческим является неотъемлемой частью подлинной образованности, – пояснил царь Тигран, когда он и гость уселись в два царских кресла рядом с золотым армянским троном. – Я не стану оскорблять тебя, усаживаясь выше, чем ты.
63 
