144 
– Ты женишься на ней, когда она поправится? – Мэтт ужасно обрадовался, что она сказала «когда», а не «если». Он тоже старался изо всех сил гнать дурные мысли. – Ты ей нужен, Мэтт. И мне тоже. – При этих словах слезы навернулись ему на глаза. Мэтт даже не знал, что ответить. До того как случилось несчастье, Мэтт считал, что Офелия к нему неравнодушна. Ну а в своих чувствах к ней он был совершенно уверен.
– Честно говоря, я бы с радостью, Пип, – вздохнул он. – Только ведь надо и у нее тоже спросить, как ты считаешь?
– Мне кажется, мама тоже тебя любит. Просто она боится. Папа… он не всегда хорошо обращался с ней. Часто кричал на маму, особенно из-за Чеда. Бедный Чед, он был очень болен, вот и делал разные дурные вещи, даже пытался убить себя. А отец был уверен, что он притворяется, вот и ругался на маму, будто это она во всем виновата, – осторожно выбирая слова, объяснила она.
Это еще мягко сказано, вздохнул Мэтт, оценив про себя деликатность Пип.
– Наверное, мама боится, что ты тоже будешь злиться на нее, хотя ты раньше никогда не злился… но может, она боится, что ты станешь, когда вы поженитесь. Папа хоть и был очень умный, но всегда раздражался и кричал… вот ей и страшно. А может, она боится, что ты тоже умрешь… она ведь и вправду очень любила папу, даже несмотря на то что он часто злился и кричал на нас, а иногда и вообще целыми днями не замечал, что мы есть. Правда, он всегда был так занят… но я думаю, что он нас все-таки любил. Может быть, ты дашь ей слово, что никогда не станешь злиться и кричать, и тогда она согласится? Как ты думаешь?
Мэтт не знал, плакать ему или смеяться… Так и не решив, он молча поцеловал ее в лоб.
– Думаю, если твоя мама откажет, то мне стоит подумать о том, чтобы жениться на тебе, моя дорогая. Ты такая здравомыслящая девочка, Пип. У меня просто нет слов!
Пип зевнула, свернувшись клубочком на диване. Кроме них, в приемной не было ни души.
– Ты слишком старый для меня, Мэтт, – хитро улыбнулась она. – Очень славный… но старый… ну, как папа, я хочу сказать.
– Ты милая.
– Так ты ее спросишь? – В глазах Пип снова вспыхнуло беспокойство. Мэтту показалось, что у нее что-то на уме.
– Я постараюсь ее уговорить. Но думаю, лучше подождать, пока она поправится.
Пип немного подумала. Потом вдруг нахмурилась.
– Только не очень долго. И потом… вдруг ей сразу станет лучше, если ты ей скажешь… как ты думаешь, может такое быть? Тогда она постарается поправиться поскорее.
– А что, это мысль! – «Или, наоборот, перепугается до смерти», – мрачно подумал Мэтт.
Ему уже приходило это в голову. Слишком хорошо он помнил ту злополучную ночь на озере Тахо, когда Офелия так и не согласилась отдаться ему. Так что предложение руки и сердца – палка о двух концах. Мэтт был бы только рад, если бы вышло так, как думала Пип. Девочка вскоре уснула, а он еще долго сидел рядом, с доброй улыбкой глядя на нее.
Потом он спустился вниз, позвонил Роберту, как обещал, чтобы рассказать, как идут дела. Роберт предложил приехать, но Мэтт, зная, что Роберта не пустят к Офелии, уговорил его не приезжать, пообещав, что снова позвонит, как только будут какие-то изменения. Роберт не меньше его самого был счастлив, что Офелия жива. Несчастье потрясло его.
О происшествии с Офелией сообщили во всех вечерних сводках новостей. Но в госпиталь репортеров пока не пускали, поэтому все они с похоронным выражением повторяли одно и то же: что во время перестрелки одна из добровольных помощниц Векслеровского центра была тяжело ранена и сейчас находится в критическом состоянии в реанимационном отделении Центрального госпиталя Сан-Франциско.
Около полуночи ненадолго заскочил Джефф – сказать Мэтту, что стрелявшего в Офелию наконец задержали. Пип еще спала, поэтому им пришлось шептаться. Джефф был рад, что ублюдка поймали. Они с Бобом и Милли уже побывали на опознании. Причем взяли его всего в трех кварталах от того места, где все случилось, застукав за передачей наркотиков. Пистолет он все еще держал при себе. На следующий день должно состояться еще одно опознание, но уже сейчас ни у кого нет ни малейших сомнений, что это тот самый тип. Впереди его ждал долгий срок, тем более что его «послужной список», как оказалось, был длиной в милю. Новости, конечно, хорошие, жаль только, что для лежавшей в соседней палате Офелии это не имело никакого значения. Жизнь ее все еще висела на волоске.
Но когда на следующее утро их провели к ней, Офелия уже улыбалась, а потом спросила, когда ее заберут домой. Теперь ее положение оценивалось не как критическое, а всего лишь как тяжелое, и врач, наблюдавший за ней, порадовал их, сообщив, что держится она молодцом. У Мэтта с Пип словно гора свалилась с плеч, особенно когда Офелия велела им отправляться домой и хоть немного поспать. Она была еще бледна, но мысли у нее уже не путались, и от болей она страдала теперь не так сильно, как раньше. Мэтт дал ей слово, что сейчас же отвезет Пип домой. Но они поклялись, что к вечеру непременно вернутся.
144 
