очень нудно 
59 
Егорша ликовал. Он наступал на ноги Михаилу под столом, подмигивал: смотри, мол, в какой ты рай залетел!
Михаилу интересно было оглянуться вокруг — он первый раз был в передней комнате у Федора Капитоновича, но шея у него как-то не ворочалась, и он только и видел, что было перед его глазами: пышный зеленый куст во весь угол да высокую белую кровать с лакированной картиной на стене — полуголая красотка в обнимку с лебедем.
Егорша по поводу этой картины шепнул ему на ухо:
— Для возбуждения аппетита.
Речь свою повел Егорша, когда выпили.
— Как говорится, молодым у нас дорога, старикам везде у нас почет. Так говорю, Федор Капитонович? Не переврал песню?
Федор Капитонович пожал плечами и искоса поверх очков посмотрел на Михаила.
— Я в песнях не горазд, особенно когда про нонешнюю молодежь…
— Вот и напрасно! — воскликнул Егорша. — Ну да это дело поправимо. Где Райка? Сейчас мы эту песню споем.
Раечки дома не оказалось, она ушла полоскать белье на реку, но Егоршу это нисколько не смутило.
— На данном этапе это несущественно, — важно, со знанием дела сказал он. Суду и так все ясно: у нас, как говорится, купец, у вас товар — и хватит бочку взад и вперед перекатывать: пиво варить надо.
Федор Капитонович, как положено родителю, поблагодарил сватов за честь, которую оказали ему, а потом и запетлял и запетлял: дескать, не очень хорошее время выбрали, лучше бы повременить, поскольку еще в прискорбии ходите, и все в таком духе. В общем, выставил то же самое, о чем их предупреждала Лиза, смерть Степана Андреяновича.
Егорша на это авторитетно возразил:
— Касаемо свата ты брось. Ни в одной анкете у нас такая родня не указывается. А мы с вами, я думаю, не в Америке живем. В Сэсэрэ.
— В Сэсэрэ-то в Сэсэрэ, — вздохнул Федор Капитонович, — да в каком Сэсэрэ? В пекашинском. Вас-то, может, народ и не осудит, а мне-то по улице не ходить. Каждый будет пальцем указывать.
Смерть Степана Андреяновича для Федора Капитоновича была только предлогом для того, чтобы отказать им, — это Михаилу было ясно. А с другой стороны, нельзя было и не призадуматься над его словами: рановато им затевать свадьбу. И анкетой Егоршиной рот пекашинцам не заткнешь.
Тут в самый разгар переговоров в комнату влетела Раечка — в ватнике, в пестром платке. В первую секунду она удивилась, увидев таких гостей за столом, а потом все поняла, и жаром занялось ее лицо.
— Вот, доченька, сваты, сказал Федор Капитонович. — А я говорю, не время, подождать надо…
Егорша — закосел, сукин сын! — с ухмылкой оборвал его:
— Подождать можно, почему не подождать, да только чтобы посуда не лопнула. — И кивнул на Раечкин живот.
Конфуз вышел страшный. Федор Капитонович просто посерел в лице — каково отцу такое услышать! — и мать, как раз в это время заглянувшая с кухни, чуть не упала, а у самой Раечки на глазах навернулись слезы.
Михаил четко сказал:
— Ничего худого про свою дочерь не думайте. Райка у вас честная. А ты думай, что говоришь!
— А что я такого сказал? — огрызнулся Егорша. — Не все равно, когда обручи с бочки сбивают…
— А мы таких речей про свою дочь не желаем слышать, сказала ему в ответ Матрена, Райкина мать.
Мир за столом мало-помалу восстановился. Федор Капитонович пошел даже на попятный: они с матерью, дескать, не будут заедать жизнь своей дочери. Раз она согласна, то и они согласны. Но согласны только при одном условии: молодым жить у них, в ихнем доме.
— Ну, это само собой! — воскликнул Егорша. — Дворец у жениха известен…
— Нет, не само собой! — оборвал его Михаил. — Я со своего дома уходить не собираюсь.
— А чего? — удивился Егорша.
— А то! Мне, может, еще скажут, чтобы я и семью бросил, да?
— Райка, ты чего молчишь? — крикнул Егорша. Раечка — она сидела с матерью на кухне — показалась в дверях.
— Ну, доченька, — сказал Федор Капитонович, — закапывай отца с матерью заживо в могилу…
— Да к чему такой поворот? — возмутился Михаил. — Кто вас закапывает?
— А одних немощных стариков бросить? Ни воды, ни дров не занести.
— Ну, чего ты стоишь истуканом? — подтолкнула сзади Раечку мать. — Худо тебя отец родной поил-кормил? Разута, раздета ты у него ходила?
Раечка испуганно переводила взгляд с отца на Михаила, кусала губы, а потом сзади запричитала мать («Что ты, что ты, доченька, делаешь? Без ножа родителей режешь…»), запричитала и она.
59 
