очень нудно 
34 
– Ты действительно собираешься посвятить себя семье, Фэй?
Она согласно кивала в ответ, а сияющий Вард стоял рядом. Он гордился и женой, и сыном. Шампанское текло рекой. В тот вечер Тэйеры отправились на танцы в «Билтмор Боул». Фэй уже достаточно оправилась, приобрела прежние формы и прекрасно себя чувствовала. Вард любовался ею, считая, что жена стала еще красивее. На том же сошлись и фотографы.
– Ну что ж, ты готова повторить? – подсмеивался Вард. Но Фэй не совсем была уверена в этом. Память о пережитых мучениях все еще жила в ней, но она была без ума от Лайонела. Может быть, второй раз будет не так ужасно, думалось ей, хотя еще пару недель назад от подобной мысли жить не хотелось.
– А как насчет еще одного медового месяца в Мексике?
Эта идея ей понравилась, и вскоре после Нового года они уехали и провели три изумительных недели в Акапулько. Они виделись с друзьями, но большую часть времени проводили вдвоем, даже наняли яхту и два дня рыбачили. Все было бы замечательно, если бы в последнюю неделю Фэй не заболела. Она винила в этом рыбалку, жару, солнце. Но по возвращении Вард настоял на визите к доктору. К своему удивлению, Фэй снова была беременна.
Вард гордился собой, и Фэй тоже. Именно этого они и хотели с самого начала.
– Оставь бедную девочку в покое, Тэйер! – подначивали приятели. – Ты не даешь ей времени даже причесаться.
А они были счастливы и занимались любовью почти до родов, наплевав на все запреты доктора. Вард сказал, что если она собирается из каждых двенадцати месяцев девять быть беременной, он этого не вынесет, и на сей раз не сдерживался.
Теперь схватки пришли на пять дней позже, и все было намного легче. Фэй легко распознала симптомы начала родов. Это случилось в жаркий сентябрьский день, и они едва успели доехать до больницы. Ребенок родился меньше чем через два часа после приезда, и когда Вард увидел жену поздно вечером, она выглядела вполне бодрой. Он подарил ей серьги и кольцо с сапфирами. На свет появился еще один мальчик, Грегори. Фэй быстро оправилась, но поклялась какое-то время быть осторожнее.
Когда ребенку исполнилось три месяца, они всей семьей, захватив и няню, отправились на пароходе «Королева Элизабет» в Европу. Тэйеры снимали шикарные апартаменты в каждом городе – Лондоне, Париже, Мюнхене, Риме. Даже съездили на несколько дней в Канны, потом вернулись в Париж, а оттуда домой. Фэй была совершенно счастлива, как только может быть счастлива любимая жена обожаемого мужа и мать двух чудесных сыновей. Раза два она давала автографы, но сейчас такое случалось все реже. Теперь ее узнавали не часто, хотя она все еще была хороша собой, но по-другому – стала более женственной и, возможно, не такой яркой. Фэй с удовольствием носила широкие слаксы, свободные свитера и повязывала золотистые волосы прозрачными шарфами. Она любила, одевшись так, гулять со своими малышами. Большего и желать было нечего, да и Вард явно гордился своим семейством.
Дома все было в порядке, но по Голливуду ползли ужасные слухи. Началась «охота на ведьм». Голливудский черный список был обнародован несколькими месяцами раньше, в нем фигурировали режиссеры, сценаристы и те, кого вообще никто не знал. Этим людям работу уже не найти. У всех с уст не сходило слово «комми», на уволенных указывали пальцами даже прежние друзья. Печальное время. Фэй отчасти радовалась, что больше не принадлежит к миру кино. Самое трагичное заключалось в том, что занесенные в список внезапно оказались не только без работы, но и в полной изоляции. Друзья боялись встречаться с ними.
Компания «Уорнер Бразерс» вывесила перед студией огромный плакат: «Хорошие фильмы и добропорядочные граждане», чтобы никто не сомневался в их кредо.
Комитет по расследованию антиамериканской деятельности работал уже десять лет, но никогда не действовал столь круто. В октябре 1947 года «Голливуд 10» приговорили к тюремному заключению за отказ дать свидетельские показания. Казалось, весь город сошел с ума, и Фэй испытывала почти физическую боль, слыша о старых друзьях или просто знакомых. К 1948 году талантливые актеры, которых все так любили, вынуждены были покинуть Голливуд и стать водопроводчиками, плотниками; многие перебивались случайными заработками. Для них голливудская сказка кончилась, и Фэй с болью говорила Варду:
– Я так рада, что давно вне всего этого. Никогда не думала, что такое может произойти. Какая гадость!
Вард заботливо смотрел на нее. Казалось, она счастлива нынешней жизнью, но иногда он задумывался: не скучает ли жена по старой киношной карьере?
34 
