очень нудно 
42 
Кармайн пропустил ее вперед при выходе из лифта, выудил из кармана ключ, отпер дверь и щелкнул выключателем.
Дездемона шагнула в комнату, и у нее перехватило дыхание. Стены и потолок были тускло-красными, пол покрывал ковер такого же цвета, освещение было тщательно продумано. По периметру комнаты располагались лампы дневного света, спрятанные за карнизами. Они освещали эффектные образцы ориентального искусства: трехстворчатую ширму с тиграми на фоне позолоченных квадратов, свиток, на котором изящными штрихами был нарисован спящий старик, мирно привалившийся к тигру, тигры с тигрятами и тигрица, воспитывающая отпрыска. Этот зверинец разбавляли несколько картин с неземной красоты горными вершинами, написанные на белой эмали и искусно вставленные в резные черные рамы. Четыре мягких китайских стула-бочонка были расставлены вокруг стола от «Лалик» — с морозным рисунком, напоминающим страусиные перья, который окружал центральный элемент из прозрачного стекла толщиной в три сантиметра. На столе стоял небольшой подсвечник от «Лалик» в том же стиле. Безупречная сервировка: два прибора, тонкий гладкий хрусталь по соседству с тонким фарфором без рисунка. Четыре красных китайских кресла составляли живописную группу рядом с приземистой храмовой собакой из керамики, голову которой прикрывал стеклянный лист. На фоне красных стен отчетливо выделялись черные лакированные шкафы. Как ни странно, этот оттенок красного не раздражал и не казался слишком ярким. Он был просто насыщенным и великолепным.
— О боги! — тихо произнесла Дездемона. — Теперь вам осталось только признаться, что вы пишете высокоинтеллектуальную поэзию и лелеете тысячу тайных скорбей.
Он рассмеялся и унес пакет на кухню — белую и безукоризненно, даже пугающе, чистую. Кухню перфекциониста.
— Не дождетесь, — заявил он, раскладывая еду по тарелкам. — Я простой итальянский коп из Холломена, которому хотя бы дома хочется видеть вокруг себя красоту. Белого вина или красного?
— Пива, если есть. Китайскую еду я обычно запиваю пивом. Знаете, я ожидала увидеть совсем другую квартиру, — призналась Дездемона, помогая Кармайну переносить тарелки. Остальную посуду забрал он, как заправский официант.
Он отодвинул стул, помог гостье сесть и сел сам.
— Ешьте, — предложил он. — Я взял понемногу всего, что есть в меню.
Оба были голодны, поэтому накинулись на еду, ловко орудуя палочками.
«Откуда во мне этот снобизм? — думала Дездемона. — Но нам, англичанам, свойственно быть снобами — всем, кроме уроженцев улицы Коронации. Почему мы забываем, что итальянцы правили миром задолго до нас и гораздо успешнее? Им мы обязаны Ренессансом, они обогатили мир искусством и литературой, изобрели арочные перекрытия, в конце концов. Даже этот итальянский коп из Холломена держится с достоинством римского императора, так почему бы ему не иметь изысканный вкус?»
— Зеленый чай, черный или кофе? — спросил Кармайн из кухни, загружая посудомоечную машину.
— Еще пива, пожалуйста.
— А что вы ожидали увидеть, Дездемона? — спросил он из глубин кресла, поставив на голову собаки свою чашку с зеленым чаем.
— Ну прежде всего — миссис Дельмонико, потом — качественную итальянскую кожу и консервативную цветовую гамму. А если бы меня позвали в холостяцкую берлогу полицейского — разномастную мебель с распродаж. Вы женаты? Спрашиваю исключительно из вежливости.
— Был женат, довольно давно. Моей дочери почти пятнадцать.
— Странно, что у вас хватает средств не только выплачивать алименты, но и покупать «Лалик».
— Никаких алиментов, — усмехнулся он. — Моя бывшая бросила меня и выскочила за человека, который может купить Чабб целиком. Они с моей дочерью живут в Лос-Анджелесе — в особняке, похожем на дворец Хэмптон-Корт.
— Вы поколесили по свету.
— Случалось, в том числе и по работе. Я занимаюсь разными делами, а в Чаббе много приезжих; иногда ниточки тянутся в Европу, на Ближний Восток, в Азию. Этот стол и подсвечник я увидел в витрине парижского магазина и отдал все до последнего цента, чтобы купить их. Китайские вещицы я приобрел в Гонконге и Макао, пока служил в Японии после войны. В оккупационных войсках. Китайцы в то время были настолько бедны, что отдали их мне за бесценок.
— Значит, вы нажились на их нищете.
— Нарисованными тиграми сыт не будешь. Обе стороны получили то, что хотели. — Эти слова прозвучали не резко, но с укоризной. — Все эти вещи сгорели бы в первую холодную зиму. Иной раз я с ужасом думаю о том, сколько сокровищ было сожжено за те годы, когда японцы обращались с китайцами как со скотом, приготовленным на убой. А я ценю то, что мне досталось, и забочусь об этих вещах. И потом, это мелочи по сравнению с произведениями искусства, которые британцы вывезли из Греции, а французы — из Италии, — с оттенком злорадства заключил он.
42 
