очень нудно 
35 
В отношении Махито меня мучили те же подозрения, что терзали и Идзанами. Он ведь был готов на все, лишь бы убежать с острова, так почему же он вернулся?
- — Пока моя жизнь длится,
- Не забыть мне моей любимой,
- С которой мы спали вместе
- На острове, где ночуют
- Птицы моря — дикие утки.
Нараспев затянула высоким голосом Арэ. Знала я от нее, что с такими словами обратился Хоори, юноша удачливый в охоте, к Тоётама-химэ, деве обильных жемчужин, дочери бога великого моря. Хоори стал свидетелем того, как Тоётама-химэ превратилась в крокодила во время родов их ребенка. Не вынеся позора, бросила Тоётама-химэ ребенка и вернулась во дворец к отцу на дно морское. Но не могла она забыть свое дитя и поручила заботу о нем своей младшей сестре, Тамаёри-химэ, деве нанизывания жемчужин. Были стихи, исполненные Хиэда-но-Арэ, песней-ответом, что сложил Хоори в ответ на стих-послание, принесенное Тамаёри-химэ.
Как и Хоори, не смогу я забыть Махито, «пока моя жизнь длится». Как Тоётама-химэ думала о своем ребенке, так и я беспокоюсь о Яёи. Сможет ли Яёи выжить на острове Морской змеи с его суровыми порядками? «Хорошо бы, была у меня такая младшая сестра, как Тамаёри-химэ, которой можно было доверить заботу о дочке», — с болью подумала я, когда услышала историю о Хоори. Мы же с Камику были в противоположных мирах, откуда друг другу не помогают.
— Госпожа Арэ, я собираюсь покинуть Ёми-но-куни и посмотреть, что там с моими на острове, — и я обо всем откровенно рассказала Хиэда-но-Арэ.
— Разве это возможно? — удивилась она.
— Возможно. По словам госпожи Идзанами, если превратиться в насекомого, что проникают сюда через проход Ёмоцухира — муху или муравья, — то можно попасть наружу. Говорят, что много мошек-букашек из мира живых залетает сюда через тот проход.
Арэ радостно захлопала своими маленькими ладошками.
— Вот оно как! Ну, тогда я с тобой. Интересно, каким стал мир после моей смерти. Должна я сама убедиться, какая слава идет обо мне и как прошли мои похороны.
Похоже, Арэ было не все равно, что люди говорят о ней после ее смерти.
— Госпожа Арэ, это возможно только один раз, а после, когда насекомое умирает, вы снова попадете в Ёми-но-куни. Вы все равно согласны?
— Мне все равно. Я пойду. А ты, Намима?
Было видно, что Арэ не собиралась менять своего намерения.
Решившись покинуть Ёми-но-куни, я не находила себе места от беспокойства. Вместе с Арэ мы направились к проходу Ёмоцухира. Думаю, что Идзанами предвидела все наши шаги. Когда мы проходили мимо ее покоев, она окликнула нас, но из комнаты не вышла.
Покинув подземный дворец, мы зашагали по темному туннелю. Сейчас в туннеле, по которому когда-то рассерженная Идзанами отправила в погоню за мужем фурий, царила гробовая тишина, не было и намека на присутствие живых существ. В молчании мы на ощупь пробирались в кромешной тьме вверх по отлогому склону.
Наконец вдалеке забрезжил лучик света. Мы подошли к проходу Ёмоцухира, Именно здесь Идзанаги заявил Идзанами о своем решении расстаться с ней на вечные времена. Здесь же я очнулась после смерти. Я некоторое время смотрела на луч света, пробивающийся из мира живых, и яркие воспоминания пробудились во мне. Ужасно захотелось стать не мошкой, а ожить и еще раз прожить жизнь. Но это было неосуществимо. Глаза мои наполнились слезами.
— Намима, ты, наверное, подумала, как было бы хорошо ожить, а не просто превратиться в какую-то мошку, — прошептала Хиэда-но-Арэ, задыхаясь от ходьбы в гору — ее возраст давал о себе знать.
Опасаясь, что меня может услышать Идзанами, я на всякий случай тоже ответила шепотом: «Вы правы».
Хиэда-но-Арэ, годившаяся мне в бабушки, посочувствовала:
— Что ж, это понятно — тебе ведь только шестнадцать. Когда мне было шестнадцать, я уже была при дворе сказительницей. Талант мой был в том, что я все понимала с полуслова и какой бы длинной ни была история, услышав раз, я могла пересказать ее без единой ошибки, — в словах Хиэда-но-Арэ слышалась тоска по ушедшим временам.
— Госпожа Арэ, когда вы попали в Ёми-но-куни, где вы очнулись?
Арэ обернулась и посмотрела в темноту.
— Я очнулась перед дверью во дворец. Открыла глаза и забеспокоилась: почему я сплю в таком темном месте? Я простудилась и умерла от грудной болезни. Ох, и обидно было умирать! Хотелось еще пожить, еще историй порассказывать. Очнувшись, я обрадовалась, подумав, что жива. Но тут открылась большая дверь, оттуда вышла Идзанами и произнесла: «Ты Хиэда-но-Арэ? Слышала я, что ты рассказываешь истории о богах. Как-нибудь и мне расскажешь». Разволновалась я, поняв, что предо мной богиня Идзанами. Так я узнала, что все, о чем я рассказывала, не было выдумкой. Конечно, одиноко мне здесь, но хорошо хоть, что занимаюсь я тем же, что и при жизни.
35 
