47 
Его дружба с кардиналом Альваресом Толедским крепла день ото дня. Их связывала одна мечта, и всякий раз, беседуя о здоровье Его Святейшества, они обменивались понимающими взглядами. Ни один из них и словом не обмолвился о своем заветном желании — в этом не было нужды.
III
Однажды дождливым утром Павла III нашли мертвым. Матео Колон сам вызвался сообщить дурную весть. В тот же день собрался конклав. Казалось, ничто не предвещало неожиданностей. Матео Колон готовился увидеть свой труд опубликованным. Ему не терпелось поцеловать перстень нового папы, своего друга кардинала Альвареса Толедского. Со спокойной душой — для беспокойства не было причин — анатом позавтракал у себя в спальне, попросил разбудить его в полдень и отправился спать.
В полдень он открыл окно и посмотрел на базилику. Дым еще не показался. Тогда он решил дождаться известий в своих покоях, чтобы не слышать дворцовых сплетен. Он снова подошел к окну только вечером. Ничего не заметив на потемневшем небе, Матео Колон ощутил легкое беспокойство. Зачем тянуть, если все давно решено? Но тут же взял себя в руки.
Когда совсем стемнело, анатом решил не отходить от окна, пока не увидит над крышей базилики белый дым.
Тайная вечеря
I
Ровно в полночь из трубы над базиликой поднялся легкий столбик белого дыма. Под колокольный звон на улицы хлынуло множество людей, бежавших к площади Святого Петра. Над куполом базилики кружила стая испуганных голубей. Всюду загорались огни. Сердце анатома забилось от долго сдерживаемого волнения. Из своего окна ему был прекрасно виден балкон Его Святейшества. Матео Колон громко засмеялся от радости, словно не смеялся много лет. Толпа криками приветствовала нового папу. Имя нового понтифика передавалось из уст в уста, словно принесенное ветром. Он будет зваться Павлом IV. Но кто из кардиналов станет папой? «Альварес Толедский» читалось на губах.
В гробовой тишине, рожденной трепетом, благоговением и страхом, Его Святейшество вышел на балкон. Матео Колон смеялся так, как никогда в жизни. Только когда он немного успокоился и сумел открыть глаза, он ясно разглядел лицо Павла IV. Сердце анатома замерло в груди. Улыбка застыла на лице. С балкона толпу приветствовал кардинал Карафа.
Матео Колону показалось, что новый понтифик бросил взгляд в его сторону.
II
В ту же ночь Матео Колон собрал свои вещи. Ему незачем было ждать окончательного запрета на свой труд — который и так уже был запрещен, — или того, чтобы его старый враг привел в исполнение отсроченный приговор.
Не все еще потеряно, спокойно подумал он и мгновенно принял решение. В Венеции оставалось то, чего он жаждал. Он не забыл, для чего живет на свете. Ничто не помешает ему завоевать сердце Моны Софии. Теперь у него имелся ключ к сердцу любой женщины. И этой женщиной была Мона София.
К тому же он теперь богат, он владелец состояния, которого ему с избытком хватит до конца дней. Из лап Карафы не так уж сложно вырваться. Он в две минуты наметил план: немедленно отправиться в Венецию, в бордель «Рыжий фавн», уплатить десять дукатов за ночь с Моной Софией, а из Венеции отправиться вместе с ней на другой берег Средиземного моря или даже на другой конец света, в новые земли за Атлантическим океаном.
И тогда страстно влюбленная в анатома Мона София превратится в преданнейшую из женщин и, разумеется, в вернейшую из жен.
В ту же ночь Матео Колон забрал с собой кое-что из одежды и все свои деньги, заработанные в Ватикане. Надвинув на лоб берет, он пробирался через толпу, как преступник, пока не исчез в переулках Рима.
За его спиной, в Ватикане, шумел праздник.
Часть пятая
Черная месса
Скорость, с которой развивались события: суд, затем невероятный взлет, вознесший его по правую руку от трона Павла III, не менее стремительное падение и бегство от кардинала Карафы — все это заставило Матео Колона напрочь забыть о письме, которое он послал Инес де Торремолинос из своего университетского заточения. По правде говоря, он совершенно забыл и о самом существовании прежней покровительницы. Он думал о Моне Софии как о своей судьбе. Настанет день — и этот день действительно настал, хотя и раньше задуманного, — когда ему придется покинуть Ватикан и направиться в Венецию, в бордель на улочке Боччьяри, близ церкви Святой Троицы, где наконец свершится предназначенное. Он думал об этом моменте без волнения, с тем легкомыслием, с каким обычно думают о неизбежной смерти и продолжают жить, не терзаясь вечным страхом. Но находясь в Ватикане, Матео Колон ни разу не вспомнил об Инес де Торре мол иное.
47 
