Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
38 
Они сыграли несколько мелодий, после чего скрипач обратился к толпе зрителей, протягивая свои инструменты и делая приглашающие жесты. Я услышал чей-то протестующий голос, но скрипач настаивал, и наконец в круг света выступила какая-то женщина. Прошло несколько мгновений, прежде чем я понял, что это Линда Эндерби собственной персоной. Очевидно, Великий Сыщик еще не отказался от идеи светских визитов. Позади него, в тени, я различил коренастую, крепко сбитую фигуру его помощника.
Немного попротестовав, он все-таки принял скрипку и смычок, коснулся струн, а затем привычным жестом вскинул инструмент к подбородку – так, словно был хорошо с ним знаком. Он поднял смычок, застыл – и заиграл.
Он был безусловно хорош. Это была не цыганская музыка, но одна из древних мелодий, которую я где-то уже слышал. Завершив ее, он, не останавливаясь, обратился к другой теме, в которую включил несколько вариаций. Он играл, играл, музыка становилась все быстрее, стремительнее…
И вдруг он резко оборвал игру и шагнул в сторону, словно просыпаясь от долгого сна. Потом поклонился и вернул инструмент владельцу, в движениях его в этот момент явственно проскользнуло мужское начало. Я подумал о постоянной работе ума, о мастерском дедуктивном построении, которое привело его сюда, а затем эта секундная утрата вечного контроля над собой – и вот он снова возвращается к прежнему себе, улыбается, накидывает обличье женщины… Во всем этом я разглядел проявление некой чудовищной силы воли, и вдруг он стал для меня кем-то большим – не просто загадочным человеком, овладевшим искусством личин. Внезапно я осознал, что он еще многому должен научиться, как учимся различным аспектам мы, чтобы суметь охватить размах затеянного нами; я понял, что к концу он будет дышать нам в затылок и что он сам в чем-то игрок, скорее даже некая сила, участвующая в Игре. И я проникся к нему таким почтением, какое испытывал лишь к некоторым из тех, кого когда-либо знавал. Когда мы возвращались назад, Серая Дымка сказала:
– Как было здорово отвлечься на время ото всей этой суеты!
– Да, – кивнул я, – было действительно здорово. И устремил взор к небу, где наливалась луна.
22 ОКТЯБРЯ
– Чихуахуа? – предложила Тварь-в-Круге. – Так, для смеха?
– Не-а, – ответил я. – Языковой барьер.
– Да ладно тебе! – сказала она. Я и так достаточно набралась сил, еще чуть-чуть – и сама смогу выбраться отсюда. Вот тогда тебе не поздоровится.
– Чуть-чуть – не считается, – возразил я.
Она зарычала. Я зарычал в ответ. Она стушевалась. Я все еще был у руля.
Тварь-в-Паровом-Котле также вела себя достаточно буйно, то и дело поглядывая на меня сквозь свою щелку. А на дверцы стоящего на чердаке гардероба нам пришлось поставить засов, так как сидящая в нем Тварь умудрилась сломать защелку. Но я тут же загнал ее обратно. Там я тоже пока пользовался уважением.
Затем я вышел наружу и обошел дом в поисках возможных источников беспокойств. Не найдя ничего подозрительного, я направился в гости к Ларри, намереваясь посвятить его во все происшедшее за последние дни и разузнать, нет ли у него каких новостей. Но, свернув на дорогу, ведущую к его дому, резко затормозил. Перед крыльцом стояла карета миссис Эндерби, а возле нее бродил слуга. Не слишком ли далеко это зашло? Что такого необычного нашел там Великий Сыщик, если решил нанести в этот дом еще один визит? Но сейчас я ничего не мог поделать.
И потому развернулся и потрусил назад. Во дворе меня ждала Серая Дымка.
– Снафф, – спросила она, – ты уже сделал расчеты?
– Только в уме. Я подумал, что лучше проверить все со своего наблюдательного пункта.
– С какого-такого пункта?
– С Собачьего Гнездовища, – объяснил я. – Если тебе интересно, то пойдем.
Она побежала рядом со мной. Воздух пах сыростью, небо было затянуто серыми облаками. С северо-востока дул пронизывающий ветер.
Мы миновали жилище Оуэна, и Трескун, сидевший на ветке, затрещал вслед:
– Странная парочка! Странная парочка! Открывающий и закрывающий! Открывающий и закрывающий!
Мы не ответили. Пускай себе предсказатели резвятся.
– Какое-то странное на вас наложено проклятье, – наконец заметила Серая Дымка.
– Небольшая поправка. Мы – хранители проклятья. И даже не одного. Когда живешь на свете достаточно долго, эти штуки имеют привычку собираться вокруг тебя. А откуда ты узнала об этом?
– Джек рассказывал моей хозяйке.
38 
