Глава 1

Нью-Мексико, май 1885 года

Таунсенд высыпал содержимое кисета на бумаги, которые усердно изучал его напарник.

— Здесь, — объявил он с уверенностью в голосе.

Разровняв песок по бумаге, Маллони двумя пальцами осторожно взял маленький золотой самородок и посмотрел сквозь него на солнце. В этот краткий миг опасный огонек азарта вспыхнул в зеленых глазах Питера. Он с благоговением положил самородок на стол. Тень от широкополой шляпы скрадывала его лицо, выражение которого и всегда-то было трудно понять.

— Нам надо убедиться в том, что жила идет вглубь. Гора недешево стоит.

Несмотря на грубую простую одежду — кожаный жилет и вылинявшие штаны из плотного хлопка, — культурная речь Маллони выдавала в нем выходца с востока.

— Возьми свою лопату! Кажется, я наткнулся на поверхностный слой. Основная залежь глубже.

Двое мужчин взяли свое снаряжение из палатки и решительно двинулись в гору, поросшую ельником. Они были одного роста, но Таунсенд выглядел старше и полнее. Его щетинистые темные усы скрывали нижнюю часть лица, а верхнюю затеняло мексиканское сомбреро. Рядом с щеголеватым Маллони — гладко выбритый квадратный подбородок и безупречно чистый «стетсон» — Таунсенд смотрелся чуть ли не голодранцем. Однако внимательный человек заметил бы под его сомбреро ясный решительный взгляд, тогда как в кошачьих глазах Маллони светилось отчаяние человека, стоящего на пороге преисподней.

На следующее утро Маллони собирал седельные сумки, а Таунсенд складывал палатку, — Я могу накопать столько, что через три месяца куплю всю эту чертову гору, — заявил Таунсенд.

— Если ты придешь к старику и попытаешься расплатиться золотом, тот сразу догадается, где мы его взяли, и передумает продавать гору. Сейчас он принимает меня за богатого чудака, которому некуда деньги девать и потому одержимого бредовой идеей разводить мустангов. Не будем разубеждать старика. Ты ведь знаешь, что бывает, когда кто-то по неосторожности пустит слух про жилу. Оставшихся денег тебе хватит, чтобы прожить здесь до моего возвращения. Только смотри не плати золотом!

Таунсенд нетерпеливо кивнул и с явным беспокойством спросил:

— Где ты собираешься найти столько денег, сколько он просит за гору? Разве что встретишь по пути дерево, на котором растут доллары. По-моему, хозяин просто наживается за счет желающих купить его чертову гору: получает задаток и отдает людям гору на три месяца, а потом, когда они не могут выплатить остальную сумму, дает им от ворот поворот и продает гору следующему. Что и говорить, ловкий жулик!

— Вряд ли, кроме нас, найдутся еще дураки, которые пожелают купить гору. Не волнуйся, когда подойдет срок, нам, наверное, даже удастся уговорить его сбавить цену. Так что давай разрабатывай жилу, а я поеду искать деньги. Как только мы выплатим всю сумму, старик уже никак не сможет помешать нам вывозить отсюда золото. Думаю, я найду желающих рискнуть своими деньгами, вложив их в это предприятие, сулящее быструю прибыль.

— Похоже, рудник глубокий. Чтобы добраться до материнской жилы, нам понадобятся крепежный лес, рабочие и техника, — предупредил Таунсенд.

На этот раз нетерпеливо перебил Маллони:

— Мы купим все это на то золото, которое ты накопаешь, пока меня не будет. Не беспокойся так, Таунсенд! Этот род бизнеса мне знаком. Ты уверен, что справишься здесь один?

Таунсенд сплюнул и довольно грубовато заверил напарника:

— Да, по мне, уж лучше одному, чем с каким-нибудь Жадным Гасом, который при первом удобном случае всадит мне ножик в спину. Мы с тобой не раз обжигались, Маллони, хватит! Сейчас мы верно решили: только нас двое, и больше никого. Смотри только не забудь, что я здесь, пока будешь развлекаться с девочками!

Маллони растянул рот в кривой усмешке, которая несколько оживила каменное выражение его лица:

— На свете нет такой женщины, которая заставила бы меня забыть про золото. Если повезет, я вернусь еще до того, как ты обработаешь первую партию.

С этими словами Маллони пустил коня вниз по каменистому склону. Впереди, над редкой полосой деревьев, только начинало всходить утреннее солнце.

Маллони ехал молча, не понукая своего породистого жеребца. К седлу, так, чтобы можно было легко достать, крепилась магазинная винтовка, на поясе висел «кольт» последней модели, а глаза внимательно вглядывались в каждое пятнышко на пути. За пять лет жизни, полной опасностей, он узнал столько подлых штучек и грязных подонков, сколько иной не узнает за всю свою жизнь. Маллони научился выживать, хоть наука эта далась ему нелегко.

  1