очень нудно 
80 
В чистой утренней тиши, в лучах струившегося в окно солнечного света все повторилось вновь.
В полдень Роуан сидела возле бассейна. В холодном сиянии солнца над водой поднимался пар. Пора отключать подогрев бассейна. Зима вступала в свои права.
Шерстяное платье отлично защищало Роуан от холода, и она спокойно расчесывала волосы.
Внезапно почувствовав его присутствие рядом, она прищурилась и снова, причем очень ясно, смогла разглядеть волнение в воздухе – оно окружило ее, словно наброшенная на плечи вуаль.
– Убирайся от меня, – прошептала она. Невидимая ткань, однако, окутала ее еще плотнее. Роуан выпрямилась и повторила, на этот раз гневно: – Прочь, я сказала!
То, что она увидела, походило на мерцание огня при солнечном свете. А потом воздух вновь сделался прозрачным, наполнился свежестью и тонкими ароматами сада.
– Я скажу, когда тебе позволено будет прийти, – произнесла она. – Не желаю сдаваться на милость твоих капризов или желаний.
«Как прикажешь, Роуан». Это был тот внутренний голос, который она уже однажды слышала в Дестине и который, казалось, звучал непосредственно в ее голове.
– Ты и вправду все видишь и слышишь? – поинтересовалась она.
«Даже твои мысли».
Роуан улыбнулась – улыбка получилась ледяной, даже жестокой – и вытянула из щетки несколько торчавших волосков.
– Ну и о чем же я думаю?
«Ты хочешь, чтобы я снова дотронулся до тебя, чтобы окружил тебя иллюзиями. Тебе хотелось бы знать, каково это – быть мужчиной, и чтобы я обладал тобой так, как если бы ты была мужчиной».
Румянец залил ее щеки. Она скатала клубочек светлых волос, вынутых из щетки, и уронила его в заросли папоротника рядом с собой, где он пропал среди разлапистых темных листьев.
– И ты можешь это сделать? – спросила она.
– Мы вместе можем это сделать, Роуан. Ты способна видеть и чувствовать многое.
– Поговори со мной для начала.
– Как пожелаешь. Но ты жаждешь меня, Роуан.
– А ты видишь Майкла? Знаешь, где он сейчас?
– Да, Роуан, я его вижу. Он сейчас в своем доме – разбирает горы вещей. Он погружен в воспоминания и радостные предчувствия. Его поглощает желание вернуться к тебе. Он думает только о тебе. А ты раздумываешь над тем, как бы предать меня, Роуан. Ты собираешься рассказать своему другу Эрону, что видела меня. Ты мечтаешь о предательстве.
– И что меня остановит, если я захочу поговорить с Эроном? Что ты можешь сделать?
– Я люблю тебя, Роуан.
– Ты не сумеешь держаться от меня вдали теперь, сам знаешь. Ты придешь, если я позову.
– Я хочу быть твоим рабом, Роуан, а не врагом.
Она поднялась, устремив взгляд на ажурную крону оливкового дерева, сквозь которую проглядывали лоскутки бледного неба. Бассейн показался ей огромным прямоугольником клубящегося голубого света. Дуб, росший неподалеку, раскачивался на ветру, и ей снова показалось, что воздух меняется.
– Не приближайся ко мне.
Последовал неизменный вздох, так красноречиво говоривший о боли. Роуан сомкнула веки. Где-то вдалеке все-таки плакал ребенок. Она ясно слышала. Звук, похоже, доносится откуда-то из больших безмолвных домов, которые около полудня кажутся заброшенными.
Роуан прошла в особняк, гулко стуча каблуками по полу, и взяла из шкафа в холле плащ – вполне достаточно, чтобы укрыться от холода.
Потом она целый час бродила по тихим, пустынным улицам. Временами ей кивали редкие прохожие. Или подходила к забору собака, чтобы она ее погладила. Или с ревом проносилась машина.
Она старалась не думать ни о чем и не паниковать – просто концентрировать внимание на стенах, поросших мхом, на кустах жасмина возле оград. И всеми силами пыталась побороть желание вернуться домой. Но ноги сами вывели ее на знакомую улицу, и вскоре она уже вновь стояла перед собственными воротами.
Рука подрагивала, когда она вставила ключ в замок. В дальнем конце зала, в дверях столовой стоял он и смотрел на нее.
– Нет! Не появляйся, пока я не позову! – Ненависть, которую она в этот момент испытывала, вместе с восклицанием вырвалась вперед, как луч фонаря.
Видение исчезло, а в ноздри ей внезапно ударил едкий запах. Она закрыла рот рукой. В воздухе опять возникло слабое волнообразное движение. Затем оно исчезло, и в доме все успокоилось.
А потом снова возник этот звук – плач ребенка.
– Это ты делаешь, – прошептала она.
Звук исчез. Она поднялась по лестнице в свою комнату. Постель была аккуратно убрана, вещи разложены по местам. Портьеры задвинуты.
80 
