очень нудно 
76 
– Ты хочешь сказать, что такие порталы появлялись и прежде?
– Да, они появлялись. Но ты самая сильная из всех, кто когда-либо мог служить порталом. А с моей помощью достигнешь в будущем поистине небывалых успехов. Ты не будешь иметь себе равных.
– Погоди минуту. Ты хочешь сказать, что другие бесплотные существа перешли в царство материи?
– Да.
– Но кто? Какие они?
– Смех. Они очень хорошо скрываются.
– При чем тут смех?
– Просто я смеюсь над твоим вопросом, но не знаю, как это изобразить. Поэтому я произнес это слово. Я смеюсь, потому что тебе и в голову не приходила такая возможность. Тебе, смертной, знакомой со всеми рассказами о привидениях, ночных чудищах и тому подобных ужасах. Неужели ты думала, что в этих старых байках нет ни зерна правды? Впрочем, сейчас это не важно. Наше единение будет несравнимо лучше, чем любое другое в прошлом.
– Эрону известно то, о чем ты говоришь? Он знает, что другие шагнули через порог?
– Да.
– Так почему он не хочет позволить мне стать очередным порталом?
– А как ты думаешь?
– Потому что он убежден, что ты воплощение зла.
– Он утверждает, что я не создан природой, но это глупо, потому что я такое же ее порождение, как электричество, звезды или огонь.
– Не создан природой… Он опасается твоей силы?
– Да. Но он глупец.
– Почему?
– Роуан, я уже говорил: если единение однажды произошло, то его можно повторить. Понимаешь?
– Да, теперь понимаю. В склепе двенадцать могил и одна дверь.
– Все правильно, Роуан. Теперь ты, кажется, начала думать. Вспомни свои мысли и ощущения, возникшие после того, как ты впервые прочла книги по неврологии и переступила порог лаборатории. Ты разглядела весь спектр возможностей и смогла осознать, что человек еще только начал постигать перспективы сегодняшней науки, еще только приблизился к пониманию, что с помощью трансплантатов – частиц живой ткани, путем экспериментов в пробирке с генами и клетками можно создавать новые существа. Твой ум был молод, фантазия – безгранична. Врач с воображением поэта, ты могла дать фору любому мужчине. Но ты отвернулась от своих предвидений, Роуан. Отвергла возможность создавать в лаборатории Лемле новые особи из органов живых существ. Из страха перед собственной чудесной силой ты пряталась за хирургическим микроскопом и пользовалась микрохирургическими инструментами из стали. Ты рассекала ткани, вместо того чтобы создавать их. Даже сейчас, Роуан, тобой руководит все тот же страх, и ты намерена строить больницы, где будут лечить людей, тогда как могла бы создавать новых.
Роуан слушала его молча, не в силах даже пошевелиться. До сих пор никому не удавалось проникнуть в ее самые сокровенные мысли, а Лэшер не только прочел, но и сумел сформулировать их на удивление точно и ясно. Она впервые осознала всю дерзость собственных амбиций и почувствовала себя безнравственным ребенком, тайком размышляющим перед сном о тканях мозга и синтетических особях, пока взрослые не выключили свет.
– Неужели в тебе нет хоть капли милосердия, чтобы понять, почему я так поступила, Лэшер?
– Я вижу далеко, Роуан. Я вижу великие страдания в этом мире. Я вижу путь случайностей и ошибок и то, к чему он привел. Я не ослеплен иллюзиями. Повсюду я слышу крики боли. И знаю, что такое одиночество. Знаю, что такое страсть.
– Но чем ты готов пожертвовать, когда обретешь плоть и кровь? Какова твоя цена?
– Я не уклоняюсь от расплаты. Страдания человека, обладающего плотью и кровью, не могут быть сильнее тех, что я вынес за прошедшие три века. Ты бы согласилась стать такой, как я, Роуан? Согласилась бы парить в безвременье, в полной изоляции от живого мира, прислушиваясь к доносящимся из него голосам, и жаждать при этом любви и понимания?
Роуан не смогла ответить.
– Я жду целую вечность, чтобы обрести живую плоть. Мечтаю об этом с незапамятных времен. И вот наконец наступил момент, когда хрупкое сознание человека достигло того состояния, которое позволит сломать барьер. И тогда я обрету плоть и стану совершенством.
На какое-то время в зале воцарилась тишина. Молчание прервала Роуан.
– Теперь я понимаю, почему Эрон боится тебя, – сказала она.
– Эрон ничтожен. Таламаска ничтожна. Они пустое место!
Голос стал тонким от гнева. Воздух в комнате всколыхнулся, словно вода в сосуде, готовая вот-вот закипеть. Люстры закачались, но совершенно бесшумно, как будто поток воздуха поглощал и уносил все посторонние звуки.
76 
