31 
Я сказал:
— Мне жаль. Мне так жаль.
Она не повесила трубку, и даже это казалось мне утешительным.
Я сказал:
— Слышала что-нибудь от полиции?
— Ничего, — сказала она.
— Но они с тобой связываются?
— Да. Каждые несколько дней.
Я сказал:
— Они никогда не звонят мне, — и тут же пожалел об этом.
— Это не состязание, Роман. — И потом, осознавая, что она меня уже достаточно пнула, М. сказала: — Думаю, это вопрос людских ресурсов.
Но я был так благодарен за то, что говорю с ней, даже за эти минуты, что я глотал ее присутствие, словно кислород. И она, наконец, сказала:
— Мне нужно идти.
Я ответил:
— Спасибо, что поговорила со мной.
Я чувствовал. Словно ветер подул в мои паруса, я чувствовал. Что касаюсь земли, что у меня под ногами что-то есть, что вещи снова стали возможны. Я даже не давал им имен. Я просто это чувствовал. Я позвонил в полицию.
Я спросил копа с сальными волосами. Его там не было, но через двадцать минут он сам мне перезвонил. Я сказал:
— Я хочу, чтобы вы держали меня в курсе насчет моего сына.
Он сказал:
— Я думал, мы держим.
Я сказал:
— Нет, вы держите в курсе мою жену. Он сказал:
— Это вопрос людских ресурсов.
Они что, вместе это придумали?
Я сказал:
— Я хочу, чтобы меня тоже включили.
Ответом была долгая пауза. Я был готов к эскалации конфликта. В эти полсекунды я осознал, что боюсь этого парня, что, если я буду с ним грубым, может быть, он не станет изо всех сил искать моего сына. Но потом он спросил, довольно спокойно:
— Как вы справляетесь?
Это выбило меня из седла.
Я сказал:
— Хорошо. Спасибо.
Это было утро нежданной теплоты.
Он сказал:
— Я слышал, вы ушли с работы.
— Как вы могли об этом слышать?
— Не могу вспомнить, — сказал он. — Должно быть, об этом было в новостях.
Шутка. Он в самом деле шутил.
Я сказал:
— Я не знаю вашего имени, офицер.
— Раймонд, — сказал он.
— Раймонд, есть ли у вас какая-то другая жизнь, иная, чем та, что меня окружает?
Он решил, что это тоже смешно. Он сказал:
— Так что вы собираетесь делать, Роман?
— Не знаю.
— Есть планы уехать из города?
— Для чего?
— Просто любопытство.
— Не хотите поехать со мной в отпуск, Раймонд?
— Не могу путешествовать так, как вы, ребята. Не выдерживаю этого.
Я сказал:
— У меня нет планов уехать из города.
Глава 9
Прошло уже несколько недель с тех пор, как я ушел из шоу; стояло раннее лето, но в воздухе все еще был холод. Люди жаловались на погоду по радио. «Что случилось с этой погодой!» Не знаю, почему это случилось в ту конкретную ночь, но это случилось. Было четвертый час утра, я лежал головой на подушке, проспал не больше пятнадцати минут, а потом мои глаза распахнулись. Это был последний раз, когда я спал за многие дни. Оно ушло, это ощущение сна, ощущение, что ты погружаешься в него. Это было вроде дворца, в который я забыл, как входить.
Я повернул выключатель прикроватной лампы и вернулся к роману из моего детства, к тому моменту, когда бой пробирается в темный замок. Мои глаза опустились; мои мысли оторвались от меня и двинулись, словно стадо маленьких оленей. Можно было видеть, как они убегают. Встряхивая хвостом; фыркая, словно они метнулись по ложной тревоге; возвращаются обратно. Я подумал, что засыпаю.
Я закрыл книгу, сказал несколько успокаивающих слов темноте. Закрыл глаза; я начал свое погружение; олени двинулись снова. Я был почти на правильном пути. Погружался и погружался. Засыпал и чувствовал, что почти касаюсь песчаного дна, когда сознание этого, важность этого выдернула меня на поверхность. Какая-то легкость наполнила голову, словно меня выдернуло с солнечной улицы. Что я делаю здесь, в кровати?
Вы скажете, мне следовало сдаться; мне следовало пойти в мою кухоньку, или продолжать читать, или спуститься вниз, в вестибюль. Ничего нельзя было обрести, прилепившись, словно пластырь, к темноте; не о чем думать, ничего нового или продуктивного, просто то же самое замученное кино: я двигаюсь по снежной улице, беру пиво, улыбаюсь девушкам в рок-группе, возвращаюсь домой, его запах в доме, пустая кровать. Я думал об этом так много раз, что вы могли бы видеть засвеченные пятна на пленке.
Я сдался после того, как наступил день, свет пробился через занавески, от него нельзя было укрыть — не имело значения что. Словно твою палатку собрали и унесли на следующие бесконечные восемнадцать часов.
31 
