62 
— Я, должно быть, сплю, — сказала Октавия.
— Нет, совсем нет, — сказала Друсилла величественно. — Это не сон, а реальность, сестра. Женщины Миссалонги, наконец, получили то, что им причитается.
— Что за день, — вздохнула Октавия.
Да, что за день. Он подходил к концу. Боковая дверь была отворена и Мисси видела высоко в небе медленно плывущие клочья облаков, такие же алые, как ее платье. Под ними — зеленоватое небо, пышный цвет фруктового сада, вкрапления белого и розового, вся эта гамма постепенно окрашивалась в цвета заходящего солнца. Но ум ее и глаза, обычно столь восприимчивые к красоте природы, были далеко от этого великолепия. Так как в дверях перед ней стояла Юна и улыбалась.
— О, Юна!
— Никогда не говори ему, Мисси. Пусть он думает, что его любовь и забота вылечили тебя, — Юна весело засмеялась. — Он прекрасный мужчина, прекрасный, но у него ужасный характер. Не в твоих правилах провоцировать его, но что бы ты ни делала, не испытывай судьбу и не говори ему о своей болезни. Никакой мужчина не захочет быть облапошенным женщиной, а он уже имел такой опыт. Так что помни, что я сказала — никогда, никогда не говори ему.
— Ты уходишь? — в отчаянии промолвила Мисси.
— Да еще каким образом, дорогая! Я сделала то, для чего я была послана, а теперь мне пора на заслуженный отдых на самом мягком, самом огромном и самом розовом облаке.
— Я не могу жить без тебя, Юна!
— Ерунда, дорогая, разумеется, можешь. Главное, не сплоховать в постели. И учти мое предупреждение: никогда не говори ему правды.
То изумительное сияние, которое окружало Юну, погасло вместе с последним лучом солнца; она задержалась на миг, стоя на пороге, — свет пронизывал ее насквозь — и исчезла.
— Мисси, Мисси, Мисси! С тобой все нормально? Тебе больно, Мисси? Ради Бога, ответь мне! — Джон Смит стоял над ней, держа ее ладони в своих, в глазах его отражались ужас и отчаяние.
Она сумела ему улыбнуться.
— Со мной все в порядке, Джон, честно. Это день такой. Слишком много счастья.
— Лучше бы тебе привыкнуть к избытку счастья, моя любовь, потому что, клянусь, я утоплю тебя в нем, — сказал он и перевел дыхание. — Ты моя вторая и последняя попытка, Миссалонги Смит.
Через открытую дверь подуло холодным ветром, и прежде чем Друсилла успела закрыть дверь, в ушах Мисси тихо прозвучали слова: «Никогда не говори ему. Пожалуйста, никогда не говори ему!»
62 
