очень нудно 
52 
Вот оно.
Началось.
– Душа-Силантий, ты из ружья хорошо стреляешь? – прищурился ты.
– Ну… – задумался громила. – Белку в глаз. А што?
– Покажи, а? Вон и винтарь на стенке…
– На охоту пойдем – тады и покажу! Вот сейчас все брошу, побегу тебе белок искать… Да и што там смотреть?
– Так ведь и я не в балагане ветошников забавлял. Серьезный финт – его только в деле покажешь. Дошло?
– Бритый верно гутарит, – вмешался Карпуха. – Все мы тут не в бирюльки играем.
– Вот пойдешь ты, душа-Силантий, к примеру, ко мне в мажью науку – тогда и увидишь, и сам выучишься, – подлил ты масла в огонь.
Собственно, а почему бы и нет?! Раз уж гнилая масть идет…
– В науку?! – у души-Силантия аж буркалы на лоб вылезли. – Едрен ерш! какой с меня, к лешему, колдун?!
– Какой и со всех. Любого обучить можно. Почти что любого, – тут же поправился ты. – Хоть тебя, хоть Петра, хоть Карпуху.
Ну?! Клюнут?! Ну хоть бы один!..
Они молчали, переваривая услышанное, а внутри тебя бурлила гремучая смесь надежды, отчаяния и едва сдерживаемого нетерпения. Да что ж они мозгами скрипят, тугодумы?! Впрочем, как раз из таких тугодумов и получаются…
– Ты нас, Бритый, в искус не вводи. Душу колдовством загубишь – потом от боженьки на Страшном Суде не отмажишься.
Это изрек Петр-Петюнечка, до того вместо разговоров деловито надувавшийся водкой. Изрек угрюмо, глядя на тебя исподлобья.
– Да ты сам, приятель, – одну ли душу на веку загубил?!
– Не одну, – подвыл с дальнего конца стола Силантий. – Десяток будет.
Петюнечка искренне удивился непонятливости собеседников.
– Так то ж чужие души! Их сегодня загубишь, завтра отмолишь. Свечку поставишь, попу хабар сунешь, покаешься… Слышь, Бритый: чу-жи-е! А тут – своя! неказенная! Думать надо!..
– Выходит, по-твоему, убивец лучше мага?
– А как же?! Мажить – хуже нету. Всяк знает…
– Ты, Бритый, обиды на нас не держи, – подвел итог Карпуха. – Мы теперича заедино, одна артель. Вместе дела, значит, делать станем. Все верно. Только ворожить тебе самому придется. Не пойдем мы к тебе в науку. Мы уж так, по-старинке.
Огреб, Друц-Бритый! Раскатал губы? Или сам не знаешь, что даже среди отпетых душегубцев не каждый в мажью науку пойдет? Вон, девка Филатова сама просилась – отказал. А теперь уж не обессудь. Два раза подряд фарт в руки не идет. Так что пей, веселись – до первого дела.
А дальше – сам знаешь…
ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
Если случайно заглянуть Петюнечке в его ласковые, бессмысленно прозрачные пуговицы-бельма куклы из папье-маше (ма-ма! мама моя! ма..), то можно разглядеть:
…петух.
Роскошный, исчерна-рыжий кочет с кровавым гребнем. Пляшет; переступает с ноги на ногу, подпрыгивает, растопырив крылья. Грозно мелькают шпоры: где соперник? заклюю! Вертится голова на пушистой шее, косит налитым глазом. Сверху тополиный пух сыплется, летним снегом. Так веселее.
Пляшет кочет, как хочет.
На раскаленной сковороде.
А где-то рядом гармошка смеется-заливается…
* * *
На другой день все отсыпались до полудня. Потом, продрав глаза и выкурив по паре цыгарок, лениво решили, что стоило бы заняться обедом. Силантий был отправлен в лес, и вскоре вернулся, таща на себе убитую косулю. Петр зачал свежевать, ты, натаскав воды, принялся колоть дрова.
Кашеварил Карпуха.
Через час-полтора, все так же неторопливо, чтобы не сказать – степенно – хлебали наваристый бульон, хрустели зажаренным на угольях мясом и сухарями; водки выпили только одну бутылку на всех – разбойнички-"артельщики" оказались люди хозяйственные, с понятием, не чета всякой пьяни вроде Филата Луковки. Тот бы точно не просыхал, пока весь запас хмельного не прикончил!
– А Филата поймаю – башку оторву.
Это ты вдруг произнес вслух без видимой причины.
Само вырвалось.
– Может, и ловить не придется, – загадочно ухмыльнулся Карпуха. – Филат, слыхал я, из балаболок, а Ермолай Прокофьич ихнего брата страсть не любит!
– Зачем же тогда Филату поручил? Неужто под рукой никого понадежнее не нашлось?
– Видать, не нашлось. Да и то сказать: надежному человеку плата полагается, а Филат – он за полбутылки мать родную пришибет! Вот только, чую, боком ему выйдет та сивуха…
Да, похоже. Осторожный мужик Ермолай Прокофьич. А сгинуть по-всякому человек может: от пьянства сгореть, в болоте утопнуть… Все одно дознаваться с пристрастием некому – велика ли птица? Ну да бог им судья, хоть купцу, хоть Филату. Ты лучше о себе подумай, Валет Пиковый. Вот, к примеру, выяснится, что есть-таки хвосты за Княгиней – станет ли купец рисковать, тебя в живых оставляя? Бритый, варнак пришлый, на язык дерзкий… Думай, Валет Пиковый, думай, что делать. Может, и впрямь когти рвануть? Мало ли что купец про гиблые места болтал – авось, не сгинешь?..
52 
