163 
При ближайшем рассмотрении разбойник оказался едва ли старше Вацека. Грозный вид вблизи вызывал сожаление: колтун небось чешется, борода не борода, а чистая скорбь души, рубаху зашить некому… Гость был безоружен, простой палки, и той не имел.
Вздохнув с облегчением, Вацек убрал ладонь с чекана.
– В Яблонец, – утвердительно, сам себе сообщил незнакомец, остановясь в двух шагах от лошади. Ковырнул грязным пальцем в правом ухе, сморкнулся в кусты и неожиданно осведомился:
– За удачей? Ну-ну… Юстовы наследнички, значит…
Здороваться он и не подумал. Обиженный, Вацек счел нужным ответить тем же. То есть вообще не ответить. Лесовик по-хозяйски обошел телегу, осматривая скарб: словно приценивался.
– Бедно живете, – сплюнул сквозь зубы: хорошо хоть не на телегу. – Ничего, в Яблонце разговеетесь, зажируете. О, хлебушек! Свежий. Давай!
Тон лесовика был ничуть не просительным, а внаглую требовательным. Вацек хотел было послать нахала на Смерть-Тещину гору к шестикрылой змеюке Серафиме, но в последний миг раздумал. Парень, видать, голоден. Неужто он, Вацлав Хорт, такой скареда, что голодному куска хлеба пожалеет?! Стыдно. Что яблончане скажут, если узнают?
– На, держи.
Щедро отломил треть буханки, протянул незнакомцу.
Даже не поблагодарив, тот впился в хлеб крепкими зубами. Сглотнул, дернув кадыком.
– Добрый хлебушек. Давай остаточек.
На миг Вацек потерял дар речи. Но быстро пришел в себя:
– Хрен тебе!
– Хрен?! – изумился лесовик, выпучив зенки.
– Хрен!
– Мне?!
– Тебе!
– Выходит, земляк, мне не хлеб от тебя, а хрен?! – все никак не могло понять лесное чудо.
– Ага. Угостили – скажи спасибо и иди своей дорогой. А на весь каравай рта не разевай!
Предложение сказать спасибо лесовик пропустил мимо ушей. Подобные глупости, видимо, просто не укладывались у него в голове. А может, и слова-то такого отродясь не слышал: «спасибо».
– А ежели я сам возьму?
Последствия сего деяния очень интересовали грязнулю. Он весь подался вперед, навострив уши.
– А ежели я тебя чеканом по рукам перетяну? Или по хребту?! – в тон ему поинтересовался Вацек, предъявив нахалу соответствующее орудие для укорачивания загребущих рук и выпрямления хребтов.
– Меня? Чеканом?! – Лесовик развеселился, заулыбался и сразу стал выглядеть совсем мальчишкой. – Врешь!
– Ей-богу! Попробуй хапни – узнаешь!
– Здорово! Меня – чеканом!
– Здорово?! Тебя что, никогда не били?!
– Меня?! – снова взялся за свое лесовик.
«Безумец. Или юродивый», – сообразила Минка. Она незаметно толкнула мужа в спину, а когда Вацек обернулся, скорчила такую гримасу, что любимый супруг сразу все понял. Это у Минки от матери: без слов объяснять. Хотя предпочитала все же словами. И это от матери…
– Прям-таки огреешь? – Юродивый прицепился хуже репья. Рожа его при этом была ужасно счастливой. Если в Яблонце и впрямь много счастья, сейчас оно без остатка помещалось на грязной физиономии лесовика.
Раздумав беседовать дальше, Вацек для наглядности замахнулся чеканом: иди, мол, прочь!
– Ой, Божечки! Ой, лихо! Да не бейте ж вы его!
От кустов лещины к телеге со всех ног спешила пышная баба лет сорока. На ярмарках торгуют такой сдобой – мягкая, румяная, округлая. Даже сарафан «булочного» цвета: желтый с подпалинами. Два лукошка, полные грибов, весьма затрудняли бег. Тем не менее баба торопилась как на пожар, ухитряясь не рассыпать свои трофеи.
– Дайте! Дайте, чего просит! На удаченьку…
Улыбка в муках умирала на лице юродивого.
– …будет… вам!..
– Будет, будет! Держи удаченьку, Катаржина!
Юродивый с веселой злобой дождался, пока баба добежит, и пнул лукошко ногой. Боровики, маслята и красноголовики полетели градом.
– А вот и счастьишко!
Второе лукошко постигла участь первого.
Глядя, как толстая Катаржина на карачках ползает в траве, собирая грибы, лесовик хохотал, дергая себя за жидкую бороденку. Баба подняла голову, встретилась взглядом с охальником и вдруг тоже заулыбалась, прыснула от смеха.
– Ох, наподдал! Грибной дождик! Хошь, Ченек, я соберу, а ты еще разок пнешь? Ножкой?! Если тебе в радость, мне не в тягость…
Скривившись, будто лесного клопа разжевал, юрод потерял к грибам и хихикающей бабе всякий интерес.
Махнул приезжим:
– Ладно, езжайте. Ищите свое счастье. Бог в помощь. Жаль только, не станешь ты мне больше чеканом грозить. Жаль…
Не оглядываясь, пошел обратно в лес, набивая рот хлебом.
163 
