очень нудно 
34 
Он вздрогнул и проснулся на жестком полу. Очаг рдел углями, все еще живыми под покровом пепла. Наступал день. Теперь он не сможет заснуть, но Пирс был благодарен и за то, что ему перепало. Благодарю тебя, Морфей, нещедрый бог. Он расстегнул чехол, в который упаковался, как мумия (какие еще мужчины им пользовались? от него чем-то пахло, но чем именно, Пирс так и не понял), и встал, почти одетый, но все еще не отошедший от сна.
Он на секунду задержался в дверях спальни, вглядываясь. Темная голова Роз утонула в подушке и в глубоком сне, что ей снится? Отсюда она выглядела совершенно довольной, умиротворенной. Сон, невинный сон. На столе возле кровати все так же лежали книги и письма, которые он обнаружил вчера, когда приехал сюда раньше ее и никого не застал: мифология Булфинча {37} , открытая на греках, детях Аполлона; Фаэтон. Ее неоконченное письмо к отцу, которое Пирс прочитал. По коже пробежал едва заметный озноб при воспоминании о том, как легко, оказывается, ее обмануть.
Хотя обманул ли он ее на самом деле или только вызвал в ней — или помог ей вызвать в себе самой — добровольный отказ от недоверия {38} (то же Пирс хотел проделать и с читателями своей книги, которые, как он полагал, столь же готовы уверовать), этого Пирс не знал.
Некоторое время он смотрел на нее, потом отвернулся, чтобы она не проснулась от пристального взгляда, затем, стараясь не шуметь, забрал ботинки и пальто, выскользнул через стеклянную дверь на веранду. Он прошел по подъездной аллее к своей машине, снял ее с тормозов и дал ей бесшумно скатиться по уклону на пустынную дорогу. Затем завел ее, развернулся и поехал прочь от долины Шедоу. Ехал он быстро и далеко, миновал городок Блэкбери-откос, выехал за границу округа, навсегда покинув свой дом у реки и стопку бумаги на письменном столе в кабинете. Дальние горы скрылись за спиной беглеца в слоях осеннего тумана, словно и не бывало. Добравшись до автострады, он повернул на север, а может, на юг, и продолжал мчаться на предельной скорости, которую мог выжать из своего «скакуна».
Глава восьмая
Нет, он не убежал, хотя черная точка в глубине его сердца предупредила, что лучше бы так и сделать; в последующие недели и месяцы он иногда жалел, что остался; нет, какое-то время Пирс смотрел, как она спит, затем — да, отвернулся и, стараясь не шуметь, забрал ботинки и пальто, выскользнул через стеклянную дверь на веранду, а там — постоял, впитывая юное утро и чувствуя в себе такую же холодную ясность. Слышен был лишь щебет соек и гаичек, те и другие заметили его присутствие и оповещали о нем мир.
Он прошелся по веранде, усыпанной остатками вчерашних hors d'oeuvres;[6] слишком заняты были, чтобы прибирать. Он заметил, что лесные обитатели явно порылись в остатках, вероятно, они пировали уже тогда, когда люди были при деле. Настороженно ловили тревожные звуки, доносившиеся из домика. Он прошел по аллее на дорогу.
В детстве, уже на пороге половой зрелости, Пирс нашел в библиотеке дяди Сэма книгу о сексопатологии, написанную, хоть он и не знал этого тогда, в иную мировую эпоху — Берлин, 1920 {39} , — и поэтому полную таких патологий, которые в ту пору казались несомненными, а потом стали сомнительными или были объявлены разновидностями других; книга была главным образом о людях (невообразимых для Пирса, названных лишь инициалом и профессией, например: Э., мясник, Г., замужняя домохозяйка), влечение которых случайно оказалось связано — у Пирса сложилось впечатление, что такое бывало сплошь и рядом, — не с человеком, а с чем-нибудь еще.
В книге употреблялось слово «фетиши».
Одна женщина млела от прикосновения перьев; другая обожала кристаллы, любовно раскладывала их на черном бархате, возбуждающе помавала ими у пламени свечей, бросала один за другим в граненую чашу с прозрачным маслом и, наблюдая, как они медленно тонут, содрогалась и постанывала от удовольствия.
Тогда ему стало любопытно, может ли его неуемное влечение отчего-то ослабить хватку, а затем сомкнуть ее раз и навсегда не на том объекте; это казалось вполне возможным, поскольку тогда чуть ли не все, что угодно (текущая вода, мех на голом теле, гроза), могло его возбудить. Он надеялся, что если такое и случится, то предмет вожделения не окажется омерзительным или постыдным, как кое-что из упомянутого в книге, — или хотя бы всегда будет под рукой.
34 
