110 
«Возьми ключи у дежурного», – сказало ей ее второе «я».
Она взяла ключи. Обезьяночеловек схватил ее за руку и повел по коридорам и лестнице к двери со сложным механическим замком. Обезьяночеловек закричал и принялся подпрыгивать, молотя по замку кулаком.
«6120394003462992», – сказал голос внутри ее.
«Не так быстро, пожалуйста».
«6…»
В комнате за дверью оказались женщина и очень крупный мужчина. Оба они бездвижно сидели за столами с чашками в руках и смотрели перед собой.
Обезьяночеловек потащил ее дальше.
В комнате была еще одна дверь с кодовым замком, оттуда она попала в коридор, по которому крипт-«я» привел ее к еще одним дверям. На них был электронный замок (зеленый глазок уже мигал – «Открыто»), комбинированный замок и два замка под ключи.
Девушка была внутри – сидела на небольшой кровати. Она кивнула, увидев Гадфий, и когда обезьяночеловек со счастливым смехом подбежал к ней, взяла его за руку.
Она подошла к Гадфий.
– Я не только здесь, – сказала она. – Идите взгляните. – Она протянула руку и прикоснулась к шее Гадфий.
«Оп – пожалуйте…»
/И Гадфий снова оказалась на спине огромного мамонта, но только теперь в криптовой реальности, где огромное животное поднялось, как волосатый кулак, пробив белый сияющий потолок изо льда. Маленький обезьяночеловек сидел перед ней, а наверху размахивал крыльями бородач-ягнятник.
Они прорвались на замерзшую поверхность, где на льду лежал человек с разбитым лицом, а верхом на нем сидела стройная девушка в шубе, прижимая полоз лодки к его шее. Девушка повернула голову в их сторону.
3
Туман был миром был базой данных был криптосферой был историей мира был будущим мира был хранителем несвершенного был совокупностью разумных целей был хаосом был чистой мыслью был неприкосновенен был полностью инфицирован был концом и началом был изгнанником и отступником был существом и машиной был жизнью и неодушевленностью был добром и злом был ненавистью и любовью был состраданием и безразличием был всем и ничем ничем ничем.
Он нырнул внутрь, стал частью его, полностью отдался ему, принял его и растворился в нем.
Он был снежинкой в сугробе, насекомым, затянутым в воронку смерча, бактерией, попавшей в каплю воды, что оказалась в эпицентре завывающего урагана. Он был частичкой праха, прилипшей к копыту лошади, скакавшей в лаве, песчинкой, выброшенной на осажденный штормом берег, крупицей пепла, извергнутой из жерла бурлящего вулкана, крошкой сажи из охваченного пожаром континента, молекулой в пыли вторжения, атомом из чрева звезды, выброшенным при ее последнем величественном и исчерпывающем взрыве.
Это был смысл в сердце бессмысленности и бессмысленность в центре смысла. Здесь любое действие, любая рефлексия, любой нюанс любого самого незначительного умственного события в любом существе имели огромное и основополагающее значение; здесь судьбы звезд, галактик, вселенных и реальностей не значили ничего, были менее чем эфемерны, опускались ниже тривиальности.
Он плыл через все это, а оно неслось через него. Он видел сквозь бесконечность времени все, что было прежде, и все, что будет впереди, видел все, что случилось, и все, что случится, и знал, что все это абсолютная правда и полная ложь в одно и то же время, и в этом нет никаких противоречий.
Здесь хаос пел песни чистой мысли и рефлексивности, здесь самые величественные цели и высочайшие достижения людей и машин были проявлениями психопатического безумия.
Здесь выли информационные ветра, распавшиеся, как плазма, абразивные, как песок в пескоструйке. Здесь бродили души миллиардов жизней, они разбивались вдребезги на мелкие кусочки и растворялись и перемешивались с триллионами извлеченных и усеченных рядов, последовательностей и циклов мутированных программ, развившихся вирусов и искаженных инструкций, которые были неисправимо осложнены бесчисленными устаревшими фактами, необработанными данными и путаными сигналами.
Он видел, слышал, пробовал и чувствовал все это, он был погружен в это и подхвачен им. Он нес его в себе (оно было в нем всегда, и в каждый миг – только что обретенным) – семя чего-то иного, чего-то сверхважного и незначительного, глупого, мудрого и невинного одновременно.
Он вышел на берег из расплавленного океана хаоса, спокойно выбрался из огненного жерла вулкана, уютно оседлав волновой фронт излучения сверхновой звезды, достиг насыщенных прахом глубин, никогда не теряя своего заряда.
110 
