очень нудно 
34 
— Вагнер уже мертв.
— Я просто пытаюсь вам показать, чего будет стоить наш банк спермы через сорок лет, если мы заложим его сейчас, в тысяча девятьсот девятнадцатом.
— Кого мы в него возьмем? — спросил Уорсли.
— А кого бы вы предложили? Какие сейчас гении?
— Альберт Эйнштейн.
— Хорошо, — согласился я. — Кто еще?
— Сибелиус.
— Великолепно. А как насчет Рахманинова?
— И Дебюсси, — добавил он.
— Кто еще?
— Зигмунд Фрейд из Вены.
— А он великий?
— Он будет великим. Он уже всемирно известен в медицинских кругах.
— Верю вам на слово. Продолжайте.
— Игорь Стравинский, — сказал Уорсли.
— Я и не знал, что вы разбираетесь в музыке.
— А как же еще.
— Я бы хотел предложить парижского художника Пикассо, — сказал я.
— А он гений?
— Да.
— А вы примете Генри Форда?
— Да, конечно, — согласился я. — Очень хорошее предложение. И еще наш собственный король Георг Пятый.
— Король Георг Пятый! — воскликнул Уорсли. — А он-то тут при чем?
— В его жилах течет королевская кровь. Вы только себе представьте, сколько некоторые женщины заплатят за ребенка от короля Англии.
— Вы, Корнелиус, просто смехотворны. Нельзя же вот так вломиться в Букингемский дворец с вопросом, не соблаговолит ли его величество король предоставить нам порцию своей спермы.
— Не спешите с выводами, — сказал я. — Вы еще не слышали и половины плана. И мы не остановимся на Георге Пятом. Нам нужно будет иметь запас самой различной королевской спермы. От всех королей Европы. Давайте подумаем. Есть Хакон Норвежский. Есть Густав Шведский. Кристиан Датский. Альберт Бельгийский. Альфонсо Испанский. Кароль Румынский. Борис Болгарский. Виктор Эммануил Итальянский.
— Вы говорите глупости.
— Нет, очень даже не глупости. Богатые испанские леди аристократических кровей будут страстно мечтать о ребенке от Альфонсо. И то же самое в каждой стране. Аристократия преклоняется перед монархами. Очень важно иметь в нашем банке хороший набор королевской спермы. И я его обеспечу, не беспокойтесь.
— Это бессмысленный неосуществимый план, — сказал Уорсли.
Он закинул в рот кусок стилтона и смыл его в горло портвейном. Так он убил и сыр, и вино.
— Я охотно инвестирую, — произнес я с расстановкой, — в наше партнерство каждый пенни из моих ста тысяч фунтов. Вот насколько бессмысленным представляется мне этот план.
— Вы сошли с ума.
— Вы бы наверняка сказали мне, что я сошел с ума, когда я в возрасте семнадцати лет отправился в Судан на поиски волдырного жука. Ведь сказали бы, правда?
Это немного одернуло Уорсли.
— А сколько вы запросите за эту сперму? — спросил он.
— Целое состояние, — ответил я. — Никто не получит младенца Эйнштейна по дешевке. Или младенца Сибелиуса. Или младенца короля Альберта Бельгийского. Послушайте, у меня тут возникла мысль. А не будет ли ребенок короля одним из претендентов на трон?
— Он будет бастардом.
— И все равно он сможет на что-то там претендовать, с королевскими бастардами всегда так. Так что мы должны брать за королевскую сперму очень и очень много.
— А сколько вы будете брать?
— Тысяч двадцать фунтов за соломинку. Обычная публика будет слегка дешевле. Мы должны установить четкий прейскурант, но короли будут самые дорогие.
— Герберт Уэллс! — выпалил он неожиданно. — Он еще жив.
— Да. Мы можем внести его в список.
А. Р. Уорсли откинулся на спинку стула и отхлебнул портвейна.
— Предположим, — сказал он, — просто предположим, что у нас уже есть этот замечательный банк спермы. Кто будет подыскивать богатых покупателей?
— Я и буду.
— А кто будет их оплодотворять?
— Тоже я.
— Но вы не умеете это делать.
— Ничего, скоро научусь. Это будет довольно забавно.
— В этой вашей схеме есть изъян, — сказал Уорсли. — Очень серьезный изъян.
— И какой же это?
— Настоящую ценность представляет не сперма Эйнштейна или Стравинского, а сперма их отцов. Именно от этих людей родились гении.
— Согласен, — кивнул я. — Но к тому времени как человек становится общепризнанным гением, его отец, как правило, уже мертв.
— Так значит, ваш план — это чистое жульничество.
— Наша цель зарабатывать деньги, а не плодить гениев. Да к тому же эти женщины не захотят получить сперму отца Сибелиуса; им нужна такая прелестная инъекция двадцати миллионов живых сперматозоидов самого великого человека.
34 
