очень нудно 
130 
Сотрапезник молча протягивает ей еще кусочек грудки, но женщина отказывается и берет яблоко. Она все смотрит на сидящего напротив человека и, когда тот наконец расправился с цыпленком и выпил эля, спрашивает:
– Как твое имя?
– Имя, сударыня, у меня королевское: Джон Тюдор.
– Где же тебя выучили так прытко писать?
– Скорописи-то? Сам выучился. Дело немудрящее, только руку набить.
Переписываешь иной раз ясным почерком и наткнешься на такое, что сам не разберешь – ну и пишешь, что вздумается. Захочу – пошлю на виселицу, захочу – помилую. И вся недолга.
Правое веко опять дергается.
– Читать я умею. А писать – только свое имя.
– Тогда у вас одной докукой в жизни меньше: писать не приходится.
– А я бы все равно не прочь выучиться.
Чиновник не отвечает, но лед уже сломан, и Ребекка продолжает разговор:
– Ты женат?
– Женат. И без жены.
– Как так?
– Жена мне попалась такая вздорщица – хуже вас. Что ни слово, то поперек. Ни дать ни взять из побасенок Джо Миллера [139]. А поди цыкни на нее: такой голос окажет, сам не будешь рад. И вот как-то задал я ей трепку. За дело. А она не стерпела и ушла из дома. То-то разодолжила.
– Куда ушла?
– Уж это я, сударыня, не знаю и знать не хочу. Куда там обыкновенно уходит женщина – к другому либо ко всем чертям. Ну ее совсем, невелика потеря. Добро бы еще красавица. Вот ты иное дело. – Он снова подмигивает.
– Тебя бы я разыскивать стал.
– Так она и не вернулась?
– Нет. – Чиновник с досадой дергает плечом, как будто уже раскаивается в своей откровенности. – Ну да с тех пор много воды утекло. Тому уж шестнадцать лет будет.
– А ты постоянно состоишь при одном хозяине?
– Да уже давненько.
– Так ты, выходит, знавал Дика?
– Ну, знать-то его никто не знал. Такого поди узнай. Зато тебя он, похоже, познал. Бывают чудеса да свете.
Женщина опускает глаза:
– Что же он, не мужчина разве?
– Мужчина, говоришь?
Ребекка робко поднимает голову. Она чувствует в вопросе насмешку, но не понимает, чем она вызвана. Чиновник бросает взгляд в окно и снова поворачивается к ней:
– Ты что же, не слыхала про таких, когда этим делом занималась?
– Каких таких?
– Полноте, сударыня. Не все же вы были святошей. Вы нынче прямо показали, со всей достоверностью, что мужчин знаете как свои пять пальцев.
Так-таки ничего не заметили?
– Я тебя не постигаю.
– А грех-то против естества, величайшее беззаконие? При коем слуга может заступать место хозяина, а хозяин слуги.
Женщина устремляет на него долгий взгляд. Чтобы уничтожить последние сомнения, чиновник едва заметно кивает, веко опять легонько дергается.
– Я не знала.
– Неужто и намека не было?
– Нет.
– Ну хоть в мыслях вы такое допускали?
– Да нет.
– Что ж, сударыня, дай вам Бог и вперед сохранять этакую невинность.
Только сами-то вы про это молчок, разве что спросят. Да не выдумайте, если жизнь дорога, повторять это где-нибудь еще.
Со двора доносится цокот копыт, натужный скрежет обитых железом колес по камням и окрик кучера. Чиновник встает и выглядывает в окно. Лишь после того как карета выехала со двора, он, не оборачиваясь, как бы размышляя вслух, произносит:
– Такие толки для него нож острый.
Затем чиновник берет брошенный на кровать камзол и надевает.
– Теперь, сударыня, я вас оставлю. Делайте свои дела, а я скоро вернусь и отведу вас к мистеру Аскью.
Женщина отвечает легким кивком.
– Говорите одну только правду. И не бойтесь: он лишь с виду такой.
– Я и говорила правду, и дальше от нее не отступлю. Ни в едином слове.
– Эх, сударыня, правда правде рознь. Одно дело – то, что вы за правду почитаете, и совсем другое – правда истинная. От вас мы полагаем услышать первую, но доискиваемся-то мы второй.
– Буду говорить, как думаю.
Чиновник направляется к двери, но на пороге останавливается и бросает взгляд на Ребекку:
– Да, тебя бы я разыскивать стал.
Правое веко напоследок еще раз дергается, и чиновник уходит.
ДАЛЕЕ РЕБЕККА ЛИ
показала, die at anno praedicto.
В: Продолжим, сударыня. И помните, что свидетельствуете под присягой. И вот что мне желательно узнать прежде всего. Известно ли вам, что есть содомский грех?
О: Известно.
В: Не случалось ли вам замечать, чтобы Его Милость и слуга его во все время вашего с ними знакомства хоть раз показали наклонность к этому греху? Не имелось ли знаков того, что они вместе ему предаются?
130 
