очень нудно 
347 
Раз в неделю она играет на флейте ирландскую музыку в Центральном баре, пивной в самом конце улицы Лит-Уок.
– Как приедешь, я тебе покажу этот бар.
– Я хочу знать о тебе все, – сказал Джек.
– Не говори так, пока еще рано, – снова повторила ему сестра.
Джек сидел в «ауди» на Монтана-авеню, ждал, когда появится Элизабет, секретарь доктора Гарсия. Она всегда открывает офис и прослушивает автоответчик, так что ей первой предстоит услышать его слова «У меня есть сестра». Джек даст ей время прослушать все сообщения, а потом попросит, чтобы доктор Гарсия приняла его первым.
Джек больше не появлялся в приемной. Теперь он ждал своей очереди у себя в машине. Когда подходило его время, Элизабет звонила ему на мобильный, он закидывал в паркомат нужное количество монет и поднимался. Его присутствие в приемной приводило юных мам – а также частенько их подружек и нянь – в «погранично-истерическое состояние», говорила доктор Гарсия.
Джек слушал Эммилу Харрис, отбивая ритм на рулевом колесе под «Круче прочих». На тротуаре появилась Элизабет и помахала ему связкой ключей. За музыкой Джек не услышал звона.
– Я тебе дам «круче прочих», – сказала Элизабет, пропуская его в кабинет доктора Гарсия. Высокая, с вытянутым лицом, за пятьдесят, седые, свинцового цвета волосы собраны на затылке в хвост. Голову держит прямо, напряжена – что-то в ней есть от миссис Макквот.
– Я оставил доктору Гарсия сообщение на автоответчике, – сказал Джек.
– Я его слышала, мило, мило. Я их все слушаю еще в машине. Полагаю, ты хочешь, чтобы доктор приняла тебя первым.
– Если можно, Элизабет.
Джек уселся в кресло в кабинете доктора Гарсия (не в приемной), а Элизабет пошла делать кофе. Он впервые сидел в этом кабинете один, поэтому воспользовался представившимся шансом разглядеть фотографии поближе. Оказалось, доктор Гарсия на них куда моложе, чем ему казалось. Если это ее дети, то они давно выросли и сами завели детей.
– Сколько лет доктору Гарсия? – спросил Джек у Элизабет, когда она принесла ему кофе.
– Шестьдесят один, – ответила она.
Джек был поражен. Доктор Гарсия выглядела куда моложе.
– А кто этот господин? Он ее муж или отец?
– Муж. Он умер лет двадцать назад, я еще не была знакома с ней тогда.
Вот почему он так похож на призрака, он просто преследует свою семью, не принадлежа ей больше.
– Она вышла замуж снова?
– Нет. Она живет с одной из своих дочерей и ее семьей. У доктора Гарсия столько внуков, что не пересчитать.
Оказалось, Элизабет, прежде чем стать секретарем доктора Гарсия, была ее пациенткой. Она развелась с мужем, стала пить и из-за этого лишилась права видеться с единственным сыном. Бросив пить и найдя работу, она восстановилась в правах, и мальчик, к тому времени тинейджер, получив возможность выбора, переехал жить к ней. Доктор Гарсия спасла ее жизнь, говорила Элизабет.
Джек сидел в кабинете совсем один и пил кофе; казалось, его присутствие здесь неуместно. Что ему делать в обществе детей и мужа доктора Гарсия? На этих фотографиях они словно заморожены. Джек понял – это ему урок. Его психиатр увешала свой кабинет фотографиями, что были сняты до смерти ее мужа, но для чего? Для того, видимо, чтобы каждый день напоминать себе – нечего себя жалеть. Жалеть себя – значит откладывать выздоровление, твердила своим пациентам доктор Гарсия.
«Ты должен жить с этим, – говорили Джеку фотографии. – Ты не в силах забыть прошлое – но ты обязан его простить».
Джек подумал, наверное, у нее дома, где живут ее дочь и внуки, а сама она – строгая бабушка, висят и более поздние фотографии; на них ее дети выросли, на них они качают собственных детей, гладят своих кошек и собак. Но на работе, там, где доктор Гарсия общалась с больными, которые столько времени себя жалеют, что болезнь уже перешла в терминальную стадию, вот там доктор Гарсия собрала галерею прошлого – как суровое напоминание о былом счастье и неизбывном горе. Она, оказывается, сказала однажды Элизабет, что когда выходила замуж за человека много старше себя, понимала, что он умрет раньше ее.
– Я только вообразить не могла, как скоро это произойдет! – рассмеялась она.
– Она рассмеялась? – переспросил Джек. – Доктор Гарсия смеялась, произнося эти слова?
– Вот именно! В этом-то вся и хитрость! – ответила ему Элизабет.
Снова отклонение от «правил», которое в Нью-Йорке и Вене приняли бы в штыки. Там Элизабет осудили бы за такой откровенный разговор с Джеком, сочли бы ее поступок вопиющим проявлением непрофессионализма. Впрочем, подумал Джек, сам «хронологический» метод доктора Гарсия в означенных местах сочли бы тем же самым. Но вот незадача, у доктора Гарсия пациенты вылечиваются! Взять хоть бы Джека.
347 
