138 
– Конечно, не подумал, – скала она, пропуская его домой.
– Ну, не ворчи, пожалуйста, Анечка.
Он медленно разувался, медленно снимал пальто. Аня не уходила из прихожей. Она смотрела, как он всё это делает, и явно ждала объяснений. А Миша, понимая, чего она ждёт, усиленно думал, с чего начать и как начать. Он думал и молчал. Эта тишина была ему тягостна.
Когда он медленно вешал пальто на вешалку, в кармане пальто зазвучал телефон. Миша внутренне содрогнулся, но вида не подал. Он, не торопясь, достал телефон, поглядел на него, скрывая волнение. Звонил Стёпа. Миша, наверное, расцеловал бы его в этот момент.
– Это Стёпа звонит, – сказал он Ане, – я отвечу. Она молча развернулась и пошла на кухню.
– Сёпа, привет! – сказал Миша радостно и громко, чтобы Аня не могла не услышать.
– Здравствуй, дорогой, – ответил Стёпа, – извини, что поздно звоню. Ты можешь говорить? Я не помешал?
– Нет, нет, говори.
– Ой, Миша, что-то мы вчера переборщили. Точнее, я переборщил. Я тебе не звонил, боялся, а вдруг ты на меня обиделся.
– Да за что же? Что ты выдумываешь? – говорил Миша, продолжая стоять в прихожей.
– А я думаю, подожду. Может, Миша сам позвонит, скажет, как себя чувствует. А ты не звонишь. Ох, Мишенька, я всегда, когда сильно напиваюсь, с утра чувствую себя очень виноватым. Всегда вспоминаю, как себя вёл пьяный, и мне ужасно стыдно. У всех хочу прощения попросить, но боюсь звонить и встречаться. Стыдно очень! А я, к тому же, всегда всё помню. Какой бы пьяный ни был, всё равно всё помню. Прости меня. Лучше бы не помнить.
– Я точно так же. Тоже утром стыдно. Но я не всегда всё помню. От этого ещё хуже. Боюсь, что отчебучил чего-нибудь и не помню. Хотел тебе днём звонить и выяснять, не позволил ли я себе чего-нибудь лишнего, потому что не помню, как попал домой. Если что-то было, прости.
– Ты, Миша, вёл себя безупречно и ответственно. Это я дал слабины. Зачем-то барышню к себе повёз. Не удержался. Стыдно мне, прости меня. Неудобно мне перед тобой.
– Да брось ты. Всё нормально. Не за что извиняться. Ты извини, но я всё-таки не могу долго разговаривать. Не волнуйся. Я тебе очень благодарен, что ты составил мне вчера компанию. Мне это было нужно.
– Спасибо, Мишенька, успокоил, – радостно и быстро заговорил Стёпа, – всё-всё, больше не задерживаю. Созвонимся. Пока, дорогой.
– Да созвона. Пока.
Закончив говорить со Стёпой, Миша постоял несколько секунд в прихожей, раздумывая, пойти ему к дивану, или в спальню, или посмотреть, что делает Катя, если ещё не спит. Но надо было идти на кухню к Ане. Этого Миша делать не хотел. Но разговор был неизбежен, и он пошёл на кухню, не зная, как этот разговор начать.
***
На кухне Аня стояла, глядя в тёмное окно, и пила чай. Горела только лампа, стоящая на подоконнике, Анина любимая лампа. Миша молча подошёл к чайнику, потрогал его и отдёрнул руку. Чайник был горячий. Он, не торопясь, сделал себе чаю. Аня, не оглядываясь, вдруг заговорила. Миша несказанно обрадовался тому, что молчание было нарушено, и не ему пришлось это сделать.
– Я позвонила Вике, – голос её звучал очень спокойно, – они с Володей всё равно должны были там быть у Юли. Разбирают какие-то её вещи. Я извинилась. Договорились, что, когда они снова туда поедут, заранее предупредят. Завтра у Володи в студии вечером собираются все ваши ребята, хотят поиграть, вспомнить Юлю, нас завтра ждут. Вика сказала, что тебе об этом говорили.
– Да, говорили. Я забыл сказать. Ты хотела бы пойти? – тихо и медленно сказал Миша.
– Я не знаю, – сказала Аня и замолчала ненадолго, – Вика сказала, что к ним заходила Юлина соседка сверху. Пожилая женщина, пенсионерка. Она рассказала, что Юля, оказывается, за два дня до смерти отдала ей свой маленький телевизор. Соседка сказала, что как-то встретила Юлю и пожаловалась ей, что её старенький телевизор совсем плохо стал работать. А за два дня до смерти Юля к ней пришла и принесла свой. Соседка сказала, что отказывалась, но Юля настояла. Объяснила, что купила себе большой. Говорила, что Юля была весёлая. Вика сказала, что соседка хотела вернуть телевизор, но они с Володей не взяли. А у Юли никакого телевизора дома нет. Ни нового, ни старого. Тебе это неинтересно?
– Да, у Юли был только маленький, – сказал Миша.
– Тебе это неинтересно? – снова повторила вопрос Аня.
Миша отпил немного чаю и обжёгся. Он не знал, что сказать. Ещё накануне утром или днём он ухватился бы за эту информацию, но в тот момент он не смог изобразить ни волнения, ни удивления, ни заинтересованности. Его слишком волновало и утомило другое. Жизнь успела подкинуть ему совершенно других переживаний.
138 
