Пол

Впервые я обратил внимание на Шона, стоя у бочки, наблюдая, как уходят Митчелл и Кэндис. Они прошли мимо меня, и Митчелл улыбнулся и нерешительно помахал. Как, собственно, и Кэндис, что можно было воспринять либо как добрый жест сочувствия, либо как победоносный, ликующий салют. (Победоносный? Почему же? Митчелл никогда бы ей не рассказал про меня.) Я посмотрел, как они уходят, и вновь принялся наполнять стакан. Я огляделся и, помню, увидел, как на меня пялится Деннис Дженкинс — тощий, уродливый пидор с театрального. (Деннис Дженкинс был одной из многих причин, почему я презирал этот факультет.) Я вздохнул и сказал себе, что если бы сегодняшней ночью с ним переспал, наутро покончил бы собой. Я перестал наливать пиво, которое, в сущности, уже было одной пеной, потому что бочка заканчивалась, и когда я поднял глаза, там стоял Шон Бэйтмен и ждал. Я был знаком с Шоном, как все тут знакомы друг с другом, то есть, возможно, мы никогда и словом не обмолвились, но знали о тусовках друг друга, и у нас были общие знакомые. Он был красавцем в смутном для меня гетеросексуальном смысле, вечно проливал пиво и играл в видеоигры или пинбол в «Пабе» и поначалу меня особо не заинтересовал.

— Привет, Шон, — сказал я.

Не будь я таким пьяным, промолчал бы, наверное, кивнул бы и ушел. Я был уверен, что он с мехфака.

— Привет, Пол, — улыбнулся он, уставившись в сторону.

Казалось, он нервничал, и я последовал за его взглядом в темноту кампуса, к общагам. Не помню или, скорее, не знаю, почему он так смотрел. Может, просто нервничал или слишком робел говорить со мной. Люди за его спиной покидали «Конец света» и шли кто домой, кто в «Кладбище».

— Ты знаешь эту девчонку с Митчеллом? — спросил он, что я воспринял как не самое удачное начало разговора.

— Ты Кэндис имеешь в виду? — сказал я сквозь зубы. — Ее Кэндис зовут.

— Да, точно, — ответил он.

— Я был с ней в группе, но зачет не сдал, — сказал я с грустью.

— Я там тоже был. Тоже не сдал, — удивленно произнес он.

Теперь я понимаю, что именно в тот момент было установлено взаимопонимание.

— Я тебя там вообще не видел, — сказал я с подозрением.

— Потому-то и не сдал, — заключил он, робко улыбнувшись.

— Понятно, — сказал я, кивая.

— Не верю, что ты завалил, — сказал он.

Не то чтобы я завалил. На самом деле я получил «не завершено» и за лето доделал работу. На самом деле, это был невероятно легкий, ненапряжный предмет (этническая камерная драма), и я был в шоке, что кто-нибудь был способен его завалить, ходил ты или нет. Но Шона, казалось, это пробрало, и я продолжил.

— Да, я завалил еще два, — сказал я, пытаясь оценить его реакцию.

— Завалил?

Его рот — красные полные губы, манящие, может, чувственные, но не слишком, — раскрылся.

— Угу, — кивнул я.

— Да ладно, никогда бы не подумал, что ты вообще способен что-нибудь завалить, — произнес он так, будто это был комплимент.

— Со мной еще не такое случалось, — сказал я. Первый прямой флирт в разговоре. На пятничных

вечеринках это не составляет труда.

— Моего плана чувак, — засмеялся он как-то самоуничижительно.

Затем вспомнил, что пришел за пивом — или еще за чем? Потянулся к крану, но пиво кончилось.

Я стоял, разглядывал его. На нем были джинсы, ботинки, белая футболка и довольно заношенная кожаная куртка с меховым воротником: стандартный наряд обычного американского парня. И я думал, что затащить этого парня в постель будет невероятной удачей. Затем вздохнул и до меня дошло, какой же я лох. Вечерина заканчивалась, меня пробирала тоска, и бочка лишь шипела, так что я прокашлялся и сказал:

— Ну, до встречи.

И тут он сказал нечто весьма неожиданное. С чего все и началось. Я был не настолько пьян, чтобы неправильно понять, и такая откровенность застала меня врасплох. Я не стал просить его повторить приглашение. Я лишь перефразировал то, что он сам меня спросил:

— Может, съедим по буррито?

— По буррито? — переспросил я. — Хочешь поужинать завтра вечером? Мексиканский рестик? «Каса Мигель»?

И он настолько заробел, что опустил глаза и сказал:

— Да, наверно.

Он засмущался чуть не до икоты. Ему было не по себе. Я был тронут. Supremes играли «When the Love-light Starts Shining Through His Eyes» ^[7]. И хотя, казалось, что он не прочь пойти прямо сейчас, мы договорились встретиться завтра в семь вечера в «Каса Мигель» в Северном Кэмдене.

  18