21 
— Пол, — произнес Дональд своим исступленным поучительным тоном, закипая от злости, хотя губы едва двигались, — он позвонил мне перед ужином и сказал, что собирается покончить с собой. Я пришел к нему после ужина — и взгляни на него. Он явно что-то принял.
— Что ты принял, Гарри? — спросил я, слегка пошлепывая его своей свободной рукой.
— Давай, Гарри. Скажи Полу, что ты принял, — убеждал Дональд.
Гарри лишь кашлянул в ответ.
Мы потащили его, смердящего вискарем, по коридору. Он был без сознания, голова болталась. Мы вытащили его на улицу как раз тогда, когда Раймонд подъехал к задней двери Фелс-хауса.
— Почему он это сделал? — спросил я, когда мы пробовали засунуть его в машину.
— Дональд, садись за руль, — сказал Раймонд, вылезая из «сааба», чтобы помочь нам уложить его на заднее сиденье.
Работал двигатель. У меня начинала болеть голова.
— Я только автомат вожу, — выговорил Дональд.
— Черт подери! — заорал Раймонд. — Тогда назад садись.
Я же сел вперед на пассажирское сиденье и не успел даже дверь захлопнуть, как Раймонд газанул.
— Зачем он это сделал? — снова спросил я, когда мы уже проехали ворота охраны и половину Колледж-драйв.
Я думал попросить их высадить меня в Северном Кэмдене, но знал, что этого они мне никогда не простят, и не стал.
— Он сегодня узнал, что его родители не родные, а приемные, — проговорил Дональд с заднего сиденья.
Голова Гарри была у него на коленях, и он снова закашлялся.
— О, — произнес я.
Мы выехали за ворота. На улице темень и холод. Мы ехали в противоположном от Северного Кэмдена направлении. Я снова взглянул на часы. Четверть восьмого. Я представил себе разочарованного Шона, сидящего в пустом баре «Каса Мигель» в одиночку с ледяной «Маргаритой» (нет, это он бы никогда не стал пить; вместо этого мне представилось какое-нибудь мексиканское пиво), и как он едет обратно (подожди-ка, а может, у него и машины не было и он пришел туда пешком, господи Иисусе) один. Машин на дороге почти не было. Перед Синема I и II выстроилась очередь из городских на новую картину с Чаком Норрисом.
Из универмага «Прайс-чоппер» выходили домохозяйки и жены профессоров, толкая перед собой тележки. Покупатели из универмага «Вулворт» на главной улице, огромные столбы слепящего света, заливающие автомобильную парковку. В проигрывателе играла кассета Jam, и, слушая музыку, я вдруг осознал, насколько невелик вообще этот городишко и как мало я о нем знаю. На некотором расстоянии виднелась больница, в которой я никогда раньше не был. Мы уже практически были на месте — кирпичное строеньице, стоявшее рядом с огромной пустой парковкой на окраине городка. А за ним — лесные просторы, простиравшиеся на многие километры. Все молчали. Мы проехали винно-водочный магазин.
— Ты не мог бы притормозить? Сигарет куплю, — сказал я, похлопав себя по карманам.
— Не возражаешь, если напомню тебе, что у нас на заднем сиденье лежит кое-кто с передозом? — произнес Дональд.
Раймонд вцепился в руль с обеспокоенным лицом, будто и сам бы был не прочь покурить и серьезно об этом задумался.
Я проигнорировал Дональда и произнес:
— На это уйдет минута.
— Нет, — ответил Дональд, хотя выглядел неуверенно.
— Да нет у него никакого передоза, — сказал я уже чуть ли не в ярости, думая о пустом баре в Северном Кэмдене. — Он просто первогодка. У них не бывает передоза.
— Да пошел ты! — сказал Дональд. — О черт, его тошнит. Его сейчас стошнит.
Мы слышали, как в темноте «сааба» раздаются булькающие звуки, и я обернулся посмотреть, что там происходит. Гарри по-прежнему кашлял, на его лбу выступил пот.
— Окно открой! — заорал Раймонд. — Открой гребаное окно!
— Вам обоим не помешает успокоиться. Его не тошнит, — выговорил я раздраженно, но с грустью.
— Сейчас блеванет. Знаю на точняк! — орал Дональд.
— А что это за звуки, по-твоему? — завопил на меня Раймонд, имея в виду бульканье.
— Сухие позывы! — заорал я в ответ.
Гарри начал бормотать себе под нос, затем снова заурчал.
— Только не это, — сказал Дональд, пытаясь приподнять голову Гарри к окну. — Сейчас его снова стошнит.
— Отлично! — заорал в ответ Раймонд. — Хорошо, если он проблюется. Пусть проблюется.
— Не верю я вам обоим, — сказал я. — Кассету можно переставить?
Раймонд подрулил ко входу в неотложку и резко ударил по тормозам. Мы все выскочили из машины, вытянули Гарри с заднего сиденья и, волоча по земле ноги, потащили его к главной стойке. Народу никого не было. Из невидимых колонок на потолке раздавался приглушенный музон. Молодая толстая медсестра взглянула на нас и ехидно улыбнулась, наверняка думая себе: только не это, еще один шалун из Кэмден-колледжа.
21 
