очень нудно 
105 
У каких людей?! У них – как у нас? Самих себя в детях отпечатаем? Собственной судьбы лишим, родительскую навяжем?! А пусть и так! Ежели у державы под «крышей» – вовсе и не плохо магом быть! Уж получше, чем кухаркой, или в селе замужем, за таким плюгавцем-пропойцей, как папаша мой был, прости Господи! Или проституткой в борделе. Не все же профессоршами становятся или за князей-полковников замуж выскакивают! А маг, да под казенной «крышей» – ему всегда и дело сыщется, и место, и вообще…
Ой, а сны стыдные-срамные, где все – как взаправду, и не поймешь, где явь, где сон?! Детям – такое… да еще с родителями собственными?!! Только много ли дитя неразумное в тех снах поймет? Много ли запомнит? Вот я – много помню из того, что мне в детстве снилось? Да почитай, что и ничего!
Может, не так страшен черт, как его малюют? Может, обойдется? плохо начнется, хорошо кончится?!
Может, и обойдется. Вот только… слишком просто выходит! Один раз перетерпеть, отмучаться, и самим, и детям – зато после живи припеваючи, катайся сыром в масле! Я хоть и дура, наверное, но не совсем. Понимаю: должен быть подвох! Должен, обязан быть!
Где?
И – если не с детьми Договор заключать! – что тогда? Держаться, обручами железными себя сковать, лишь бы финтов не крутить? Из Друца с Княгиней силы последние тянуть, в благодарность за науку? В гроб их загнать за месяц-другой? А потом – и самих себя? Или камешками перебиваться? Так ведь камешков не напасешься, прав отец Георгий…
Эй, Дух Закона, сволочь ты сизоносая! подскажи – что нам делать?! Где выход? Ну, пусть мы опять не сами, пусть с твоей подсказки, пусть чужое, пусть! – намекни хотя бы!.. мы ведь с тобой в одной паутине!.. сам говорил – тебя в нас поболе, чем в иных… проснись в нас, выйди, шепни на ушко…
Не умеем мы решений принимать – помоги!
…Совсем запуталась. Мысли в голове скрипят колесами несмазанными, того и гляди – пар из ушей пойдет! Все, хватит голову ломать. Пора завтракать идти; вон, дымком потянуло – видать, самовар раскочегарили. Чай вот-вот готов будет. Ой, что-то проголодалась я от этих тяжб ночных, мыслей дурацких и прочих ужастей!
Зато страхи придуманные прочь разлетелись; я и не заметила, как – вместе с туманом, должно быть. Посветлело вокруг, не мгла по саду бродит – утро самое настоящее встает. Весь восток розовым огнем горит, облака перистые по небу разметало, снизу багрянцем подсвечивает – и без причины тревожно мне сделалось.
"Что день грядущий мне готовит?"
Э-э, нет, шалишь! Опять дурь всякая в голову лезет. Поэту-то, который Судьбу вопрошал, день грядущий как раз пулю и приготовил! Не надо нам таких подарков!
Пойду лучше завтракать.
* * *
Стол уже успели накрыть – длиннющий, места всем хватит! На белой кружевной скатерти: вазочки с джемом и домашним вареньем, печенье, булочки свежие, мед, оладьи, сахар колотый – к чаю. Эх, сейчас разгуляюсь! Есть хочется – спасу нет. И не солененького, как мне, вроде бы, положено – именно сладкого! Сладкое я с детства люблю, только в Кус-Кренделе сладостей днем с огнем не сыщешь; зато как сбежала с любимой родины – отвела душеньку!
До сих пор отвожу.
У стола хлопотала дородная тетка-стряпуха и еще одна прислужница. Расставляли чашки, блюдца, раскладывали ложечки. В саду, за деревьями, лениво продолжали беседу – похоже, муженек мой любимый с отцом Георгием. Точно, они. А вон и Друц самовар несет! Да куда ж все подевались-то?! Неудобно мне одной за стол садиться, без хозяев – а живот аж прямо сводит, даром что он у меня больше чемодана, загляденье! Ладно, пока никто не видит, я оладушек ухвачу. Горяченький. Теперь вареньица на него, малинового – и в рот… У-у-у, вкуснотища! Нет, еще только один возьму – и все, буду остальных ждать!
Друц устанавливает на столе дымящийся самовар. Замечает меня с набитым ртом, хитро подмигивает; оборачивается, чтобы позвать остальных – но тут за поворотом садовой дорожки слышится позвякивание бубенцов. Ровный перестук копыт, и из-за кустов выезжает пролетка. Рожа у сидящего на облучке извозчика изрядно помята, в бороде и в волосах – солома. Похоже, вчера лихача славно угостили; так, небось, и заснул в конюшне.
Умаялся.
– Бывайте, барышня! бывайте, вельможное панство! – машет рукой извозчик. – Пора мне! спасибочки, по гроб не забуду!..
Пока Друц помогал открыть ворота, пока закрывал их за пролеткой – все к столу собрались. Вот, сидит напротив князь Джандиери, в лазурно-голубом шлафроке, чай из чашечки потягивает: будто не чай, а коньяк тридцатилетний дегустировать изволят! Рядом – Княгиня, уже не такая бледная, как ночью: то ли от чая разрумянилась, то ли и вправду получше ей стало. Так и кажется, что вместо чашки в руке у нее – бокал с "Мадам Клико". Феденька мой – тот по старой привычке чай из блюдца пьет, с бараночкой маковой. Отчего-то подумалось: Феденька сейчас на купеческого сынка похож. Почему – на купеческого? Сама не знаю. Похож – и баста!
105 
